Ужасно, когда идёт война. И не менее тяжко, когда она идёт в твоей же семье...

---

Съездил на вторую в жизни тренировку по катори. Понравилось ещё больше ,чем в прошлый раз, хотя мышцы ноют... Может наконец запомнится, как делать синно-камай?.. Крышечки от пластиковых бутылок в этот раз в меня почти не попадали, хотя отбить всё же далеко не все удалось. Эх... в который раз жалею, что нет возможности выделить три дня в неделю, чтобы заняться фехтованием всерьёз...

---

В продолжение к предыдущему.

Виктория Миттермайер фон Ройенталь бережно положила новорожденного щенка в ящик, к семерым старшим, кивнул практиканту из ветеринарного института.
- Ханс, надень на него ниточку, взвесь, и запиши все данные в карточку, - осторожно ощупала живот тяжело дышащей суки, - не пойму... встань-ка, девочка, вот умница. Нет, тут определённо сидит ещё парочка.
- Десять штук?! Ничего себе...
- А Берри совсем выбилась из сил. Попей молочка, милая, тебе нужно будет ещё потрудиться.
Овчарка медленно, словно заставляя себя, несколько раз лакнула молоко из миски, поднялась.
- Залежалась, да? Вот что, Ханс - я выйду пройдусь с ней, а ты выкинь грязные тряпки, и постели чистых, только подстилку не меняй, чтобы Берри не пришлось к ней заново привыкать. Идём гулять, Берри.
Собака вышла из вольера, радостно затопала к двери. Виктория надела на собаку ошейник, прикрепила к поясу бластер. Конечно вряд ли во дворе клиники ей будет грозить серьёзная опасность, но устав есть устав. К тому же можно прогуляться в дальний угол дворика, где она устроили мини-тир.
Уже смеркалось, зной сменился приятным теплом. Расберри Ройс с видимым удовольствием обнюхивала каждый камушек. Остановилась, насторожила уши, развернулась, задрав нос к небу. Виктория услышала негромкое жужжание, проследила за взглядом собаки. Через забор ветклиники перелетела радиоуправляемая игрушка - модель "Валькирии". Зависла над головой девушки. Собака подозрительно втянула воздух, зарычала. шагнула вперёд, потом попятилась назад. Ещё раз, ещё.
- Что ты, Берри? Боишься, что эта штука унесёт твоих деток? - рассмеялась Виктория и тут же осеклась. Шаг вперёд, два назад. Так сигналят полицейские собаки о найденной взрывчатке. Времени на раздумья не оставалось - скорей всего детонируется эта мерзость с помощью пульта управления, и миниатюрную веб-камеру на игрушке установить нехитрое дело. Виктория схватила бластер, прицелилась.
- Берри, лежать, - два точных выстрела расплавили модель, так хлопнулась на землю, - за мной!
Виктория помчалась со всех ног к воротам клиники, где дежурили полицейские - надо было вызвать сапёров. У самого поста Расберри Ройс остановилась, тяжело задышала, легла на бок. Девушка присела возле неё, увидела, как возле хвоста овчарки растекается мокрое пятно, живот суки пошёл волнами потуг.
- Так, самое время, - ребята, кто свободен позвоните Хансу, пусть тащит всё, что нужно, сюда. Лучше не мешать сапёрам.
Час спустя Расберри Ройс уже лежала в вольере, гордо подставляя соски десяти крохотным щенкам. Виктория пододвинула ей миску с молоком, погладила.
- Феликс прав - ты особенная собака. Не забываешь о работе даже во время родов. Спасибо тебе, Берри.

---

Напарница.

Ещё немного на тему ЛоГГа.
Феликс погладил Расберри Ройс, уютно устроившуюся в боксе ветеринарной клиники.
- Ну что, красавица моя, скоро приплодом нас порадуешь?
- Судя по всему день-два и ощенится, - с улыбкой заметила Виктория, - видишь - животик уже опустился. И молозиво на сосках выступает.
- Вот и отлично. Надеюсь, что не случится ничего экстремального, и я смогу помочь вам обеим. Кстати, Вики, не пора ли нам с тобой тоже обзавестись потомством?
- Наверное пора. Но давай сперва очередной выводок вырастим.
Негромко щёлкнула рация.
- Двадцать седьмой, тревога! Взрыв жилого дома, срочно на выезд!
Малинуа тихо заскулила, вскочила на ноги.
- Тише, Берри, тише. Тебе сейчас нельзя со мной. Место. Со мной поедет Гром. Пора ему уже настоящий опыт получать.

Внутри разрушенного дома пахло пылью, краской и порохом. Молодой пёс вздрагивал, и жался к ногам Феликса, было заметно, что ему не по себе. Что поделать - симулятор не может дать собаке полную картину того, чем предстоит заниматься в жизни. Юноша потрепал Грома по голове.
- Всё в порядке, приятель. Не бойся, мы ведь вместе. Ищи!
Знакомая команда видимо успокоила овчарку, Гром пошёл вперёд по коридору, тщательно принюхиваясь. Феликс последовал за ним. Поворот, ещё поворот. Гром остановился, поднял голову к дыре в потолке, негромко заворчал, потом фыркнул, пошёл дальше. Феликс посмотрел на дыру несколько секунд. Ничего необычного как будто. Но стоило ему сделать пару шагов, как дом содрогнулся от нового взрыва, посыпались обломки, Феликс опрокинулся на спину, плечо пронзила острая боль, где-то впереди завизжал Гром. Стало темно и тихо.
Юношу разбудило поскуливание и ощущения тёплой жидкости, текущей по плечу и груди. "Спокойно, - велел он себе, - главное не паниковать".
Тело болело, но пошевелить пальцами, а потом ступнями удалось. Кажется, ничего важного не сломано. Воздуха тоже хватало, видимо между засыпавшими полицейского обломками было достаточно пустого пространства.
- Гром, - с замиранием сердца позвал Феликс, - Гром!
Если пёс серьёзно пострадал, шансов на спасение у них обоих будет меньше... Но к счастью, в ответ раздался радостный лай.
- Тихо, Гром. Помощь, малыш, помощь!
По полу застучали когти, овчарка помчалась назад, к машине спасателей. Только бы ему удалось пробраться туда... От потери крови закружилась голова. Феликс попробовал лечь поудобнее, но его сдавило так сильно, что удалось только согнуть здоровую руку. Что ж, можно порадоваться и этому. Любопытно - связан ли второй взрыв с той задержкой Грома возле дыры? Вполне возможно, что пёс учуял там кого-то, или услышал. А может краем глаза заметил мелькнувшую тень. Расберри Ройс наверняка дала бы более ясно понять причину своей тревоги или недоумения, а подпёску просто не хватило опыта. Просто не хватило... Темнота вновь накрыла Феликса.
В следующий раз он очнулся от боли в плече, открыл глаза, увидел склонившегося над ним человека в халате и хирургической маске.
- Доктор Корс? Это ведь вы?
- Угадал. Семья Миттермайера похоже обладает особой везучестью - ничего жизненно важного не задето. Но полежать пару недель всё-таки придётся.
- У меня этот запас везения двойной, - рассмеялся Феликс, - от отца и от папы. Жаль только, что не смогу быть с Расберри Ройс во время родов. Всё же она самая лучшая напарница полицейского.

---

---

Закончил еще одну вышивку.

---

16.01.2015 в 02:22

Пишет  Artafinde:

Флэшмоб, пришло от Kanafinwe
Пишет  Kanafinwe:

15.01.2015 в 12:27

Вы оставляете комментарий, а я говорю:

• С каким животным вы у меня ассоциируетесь.
• На какие мысли меня наводит ваш аватар.
• Какой запах, по моему мнению, ваш.
• Какой ваш цвет.
• Какая ваша стихия.
• Герой из книги (фильма/аниме/манги), на которого вы похожи.
• А вы за это поставите эту игру к себе в дневник.

---

ЛоГГ. Постканон. Алек и Феликс.

Тут тоже могут быть дубли...
Вольфганг Миттермайер вошёл в сад, закрыл за собой калитку, постоял, вдыхая аромат цветов. С первого же дня переезда в Евангелине вдруг вспыхнуло стремление к садоводству. Возможно, сказалось то, что часть своего детства она провела в семье ландшафтного дизайнера.
- Папа, папа пришёл! - черноволосый мальчик во весь дух бежал по садовой дорожке - парадная рубашка вздулась на спине пузырём, галстук сбился на бок. Вольф поставил на землю сумку с подарком, подхватил сына освободившейся рукой.
- Тише, Феликс. Так же цветы можно помять.
Мальчик взглянул на букет чайных роз в руке отца, поцокал языком.
- Ух, какой красивый. Где ты его взял?
- В честь двенадцатой годовщины свадьбы сама Императрица Хильдегарде разрешила мне немного разорить дворцовую клумбу. Кстати, принц Алек передаёт тебе привет, и надеется завтра прибыть к нам в гости.
- Здорово! И мы построим шалаш под яблонями?
- Если только меня срочно не вызовут на работу.
- Эх, - вздохнул Феликс, - никогда не буду работать министром в совете. Пошли, пап, мама давно ждёт, уже и стол накрыла.

Евангелина, увидев своих мужчин, радостно рассмеялась.
- Дорогой, какие прекрасные розы. Надо будет сделать так, чтобы они простояли подольше.
- Что ж, поздравляю тебя с нашим общим праздником, любимая. Вот, это тоже тебе, - Вольф протянул жене коробку с подарком.
Эва тут же открыла её, бережно достала шёлковую синюю накидку.
- О... прелесть. Вольф, ты самый лучший муж на свете, я о такой давно мечтала. Знаешь, а у меня тоже есть подарок. Только он совсем-совсем маленький. Такой, что его почти не видно.
- И... где же он? - Вольф покрутил головой.
- Я была сегодня у врача. Теперь не осталось никаких сомнений - у нас с тобой будет ребёнок.
Вольф покачнулся, присел на краешек стула.
- Эва... это... это просто чудо... Только... не сердись, но тебе ведь уже не двадцать лет...
- Ура! - запрыгал Феликс, хлопая в ладоши, - у меня будет братик! Как у Отто Кемпфа! Или сестрёнка. Пап, ты не волнуйся за маму - она же родила меня и ничего плохого не случилось. И сейчас не случится.
Вольф вздохнул. Он так и не решился сказать Феликсу о том, что они с Эвой его усыновили, мальчик ещё мал. Сказать, конечно, нужно, но пусть это случится немного позже. Миттермайер обнял сына за плечи, а жену за талию, по-очереди поцеловал обоих.
- Значит сегодня у нас двойной праздник. Самое время отметить его как следует.

Вечерело. Вольфганг Миттермайер торопливо шёл по садовой дорожке к дому. Должность премьер-министра, безусловно, почётна, но уж очень часто выходит, что понятие "выходной" для тебя перестаёт существовать. А ведь сегодня должен прийти в гости адмирал Биттенфельд с дочками-близняшками, и Алек с утра гостит. Нехорошо получится, если Эве придётся разрываться между гостями и малышкой Ани. Вольф заметил на шипах розового куста странные красные лоскутки. Знакомая ткань. Однако вспомнить, где он видел эту ткань, помешал топот маленьких ножек по дорожке. В следующую секунду в бок Миттермайера врезался светловолосый мальчик.
- Уй!
- Осторожней, Ваше Величество. Нужно внимательней смотреть по сторонам, когда бежишь.
- Я Ураганный Волк, - гордо заявил пятилетний император, поправляя на плечах изодранную красную тряпку, в которой Премьер-министр с ужасом узнал свой запасной плащ, - дядя Вольф, пусти! А то адмирал Биттенфельд возьмёт Изерлон без меня!
Словно в ответ на его слова из глубины сада послышался боевой клич:
- Вперёд, мои "Чёрные рыцари"!
- Вперёд! Вперёд! - подхватили два звонких девчоночьих голоса.
- А где Феликс?
- Ройенталь? Ему адмирал Биттенфельд велел быть на левом фланге.
Вольфа словно окатили холодной водой. Ройенталь? Феликс же до сих пор не знает, кто его настоящий отец. Что ему мог неподумавши наболтать Биттенфельд?! Миттермайер побежал следом за Алеком. Поворот дорожки, и они оказались у беседки, которую Вольф два дня назад тщательно выкрасил в оливковый цвет. На крышу беседки с трёх разных сторон карабкались Виктория, Рейнара и Феликс, в развевающейся синей шёлковой накидке Эвы. Адмирал Биттенфельд стоял возле беседки, на которой теперь красовалась намалёванная ярко-красной краской надпись "ИзИрлон". Феликс прыгнул вперёд, ухватился за край крыши беседки, подтянулся, вскарабкался на самый верх.
- Ура! Я победил, ура, мои "Чёрные рыцари"!
- Неправильно, адмирал Ройенталь не так кричал! - возмутилась Виктория, тоже забираясь на крышу и подавая руку сестре, - "Чёрными рыцарями" командует только наш папа!
- Да? - смутился Феликс, - а как он кричал, дядя Фриц?
Биттенфельд поперхнулся, Вольф едва удержался от того, чтобы не рассмеяться - то, что обычно кричали адмиралы в пылу битвы, точно не стоило цитировать при детях. Но в целом ситуация была не особо смешной.
- Феликс! Сколько раз я просил не лазать на крышу беседки?!
- Ой, папа... Пап, ты не волнуйся, я к поясу страховочный трос привязал, меня дядя Ульрих научил.
- Вольф, ты плохо думаешь обо мне, если считаешь, что я позволю детям упасть, - заметил Биттенфельд, - всё, сорванцы, Изерлон взят, теперь давайте я вам спуститься помогу.
- А я! - возмутился Алек, - я тоже хочу взять Изерлон!
- А вам, Ваше Величество, лучше всего оставаться в Коридоре и оборонять крепость, - заметил Миттермайер, - а то повстанцы или терраисты могут запросто проникнуть внутрь.
- Ну ладно, буду оборонять Коридор, - согласился император.
Биттенфельд помог детям спуститься с крыши беседки.
- Папа, - осторожно поинтересовался Феликс, - ты теперь нас накажешь?
- Пойдём, Рейни, поможем тёте Эве приготовить ужин, - Виктория схватила сестру за руку, и обе со всех ног припустили к дому.
Вольф оглядел мальчишек, посмотрел на Биттенфельда.
- Нет. Но после ужина вам придётся закрасить на беседке все места, с которых вы умудрились содрать краску. А дядя Фриц вам поможет.

Тихонько скрипнула дверь кабинета, Миттермайер отложил в сторону документ, который читал, взглянул на вошедшего, и охнул. На пороге стоял Феликс - взъерошенный, грязный, на разбитой губе кровь, в глазах отчаяние.
- Сыночек... ты что - дрался? Что случилось?
Мальчик молчал, только носом шмыгнул. Вольф подошёл к нему, опустился на колено, взглянул в глаза.
- Обещаю - я не буду тебя ругать. Расскажи всё. Я ведь знаю, что у тебя нет дурной привычки решать споры кулаками.
Феликс глубоко вдохнул, словно решался прыгать в воду с обрыва.
- Кристиан фон Дайш сказал про вас с мамой гадость... Что я совсем на вас не похож, что вы, наверное, не мои родители. Я готов был голову ему оторвать! Папа, это же неправда, что я тебе неродной, ведь неправда!
Миттермайер вздрогнул. Как он надеялся отложить этот разговор на то время, когда Феликс подрастет немного. Но теперь нельзя увиливать от ответа.
- Сынок... Прошу тебя - выслушай меня спокойно. Я много раз рассказывал тебе о своём друге - Оскаре фон Ройентале. Незадолго до своей гибели он встретил женщину, с которой ему, видимо, удалось найти общий язык. Она родила Ройенталю сына, а потом бесследно исчезла. 16 декабря эта женщина снова пришла к Оскару, видимо узнала, что он тяжело ранен и не выживет, хотела попрощаться. Принесла с собой сына. А уходя - оставила малыша подручным Ройенталя с просьбой передать ребёнка на воспитание адмиралу флота Миттермайеру, - теперь уже Вольфу понадобилось набрать воздуха в грудь, - этим ребёнком был ты.
Феликс потрясённо смотрел на отца, губы его задрожали.
- Так я не ваш сын? Я чужой?..
- Не говори так, милый. Поверь - мы с мамой любим тебя как родного. Разве так уж важно, чья кровь течёт в жилах человека, если ты его любишь? Вот тебе самому мы кажемся хуже из-за того, что ты теперь знаешь, что мы тебя усыновили?
- Нет! - Феликс крепко обнял Миттермайера, - нет, нет! Ты хороший... и мама тоже, и Ани. Только... только я не понимаю, почему настоящая мама меня бросила? Она что - совсем меня не любила?
- Не знаю, малыш. Может дело в том, что она из клана Лихтенладе, и считается родственницей государственного преступника. Возможно, она боялась, что из-за этого и ты станешь изгоем. Лично я не понимаю, как можно не полюбить такого славного мальчика. Для меня день, когда ты сказал мне "папа", был самым счастливым днём на свете.
Феликс теснее прижался к отцу.
- Папа, - прошептал он, - папочка. Я так тебя люблю. И маму с сестрёнкой.

Два мальчика сидели на берегу реки. Старший, темноволосый, молча смотрел на воду, явно не прислушиваясь к весёлой болтовне младшего. Тот очевидно заметил, что приятель грустит, и умолк на полуслове.
- Феликс, ты какой-то не такой сегодня. Случилось что-то?
- Нет.
- А я вижу, что ты понурый. Ну расскажи, вдруг смогу помочь. Мы же друзья. И ты клялся мне в верности, так что приказываю - говори!
- Ну... папа не хочет заводить собаку, а нам с Ани так хочется...
- Дядя Вольф? Он же добрый, и собаки ему нравятся.
- Говорит, что пёс не будет меня считать хозяином, потому что я маленький ещё. Что нужно подождать, когда мне хотя бы двенадцать исполнится. Но это ещё целых три года!
- Да, проблема... - император Александр задумался, потеребил золотистый локон, лицо его просияло, - о, я придумал! У твоего папы ведь через две недели день рождения?
- Ага.
- Будь спокоен - я всё устрою.

Через две недели в дом Миттермайеров принесли корзинку, украшенную эмблемой одного из лучших на Феззане собачьих питомников. Вольфганг поднял крышку, из корзины немедленно высунулся пушистый серый щенок. На ошейнике красовалась бляха с надписью: "С пожеланием здоровья и успехов от императора Александра-Зигфрида фон Лоэнграмма". Феликс, забыв о том, что он уже большой мальчик и должен вести себя солидно, запрыгал от радости.
- Ура, у нас будет собака.
- Какой хорошенький, - Ани Миттермайер наклонилась к щенку, и тот немедленно лизнул её в лицо.
Эва легонько потрепала щенка по ушам.
- Славный. Знаешь, дорогой, это ведь вольф-шпиц. У императора отменное чувство юмора.
- Феликс, это была твоя идея?
- Нет, папа, честное слова - я не просил Алека об этом. Пап... пожалуйста, пусть он останется у нас.
- Что ж... не годится возвращать подарки. Но обещайте, что гулять с ним будем все по-очереди.
- Папочка! - Ани бросилась отцу на шею, чмокнула в щёку, - ты самый лучший, спасибо!
Пёсик тявкнул, и уставился на Вольфа чёрными бусинками глаз.
- Славный малыш, - улыбнулся Миттермайер, - собака в доме это хорошо.
- Давайте назовём его Тристан, - предложил Феликс, - в честь флагмана, на котором летал Ройенталь.

Миттермайер разлил по бокалам шампанское, налил детям лимонада. Встал, подняв фужер.
- Что ж, поскольку завтра у нас уже не будет возможности собраться за этим столом всем вместе, предлагаю выпить за завтрашний двойной праздник сегодня. Завтра Феликс идёт учиться в кадетский корпус, а Ани - в школу. Выпьем же за их успехи. Ну и за ваши, Ваше Величество, - он отвесил поклон Хильдегарде и Алеку.
Они чокнулись и выпили. Алек залпом осушил бокал, Феликс выпил медленно, смакуя. Ани же сделала глоток и сразу отставила в сторону. В глазах у девочки стояли слёзы. Миттермайер подошёл к ней, обнял за плечи.
- Маленькая моя, что случилось? Неужели боишься идти в первый раз в школу?
Ани помотала головой, сглотнула слёзы, и спросила дрожащим тонким голоском.
- Папа... Феликс... правда теперь не будет каждый вечер приходить из школы домой?
- В кадетском корпусе существуют определённые порядки, - пояснил Вольф, - курсантов отпускают домой только на выходные.
Две слезинки скатились по детским щекам, Ани часто заморгала, стараясь скрыть их.
- Кто же тогда будет читать мне книжки на ночь?
- Ани, вы ведь поступаете в школу чтобы научиться читать, - ободряюще улыбнулась Императрица, - и сможете сами читать на ночь.
- Но Феликс читает интереснее, - вздохнула Ани, - даже лучше, чем когда в театре смотришь. Феликс, а может ты всё-таки поучишься в обычной школе?
- Ани, в обычной школе не учат езде на пони. То есть в некоторых учат, но на это надо выкраивать время после занятий, а тут это обычные занятия, как математика или чтение. И потом, я сын адмирала флота. К тому же Его Величество тоже собирается на будущий год поступать в кадетский корпус. Я всё разведаю, и ему будет полегче. Ну не плачь... А то я себя подлецом чувствую...
- Не грусти, Ани, - Алек подмигнул девочке, улыбнулся, - я буду читать тебе на ночь. Тогда ты сама не заметишь, как наступят выходные, и Феликс вернётся домой. А потом понемногу привыкнешь.
Эва подошла с другой стороны, тоже обняла дочь.
- Ани, детка, такова судьба всех женщин - ждать любимых мужчин домой со службы. Мне однажды пришлось ждать встречи с папой почти целый год. Зато какой радостной была встреча.
- Целый год?! - ахнула девочка, - это же страшно долго. Я бы не смогла...
- Вы можете гордиться своей матерью, Ани, - медленно, чтобы скрыть дрожь в голосе, возникшую из-за нахлынувших воспоминаний, произнесла Хильда, - для того, чтобы терпеливо ждать нужно не меньше мужества, чем на борьбу с врагами.
- Хорошо, - Ани вытерла слёзы, решительно сжала губы, - я буду как настоящая женщина. Буду ждать дней, когда Феликс придёт домой. Я тоже буду мужественной.
Феликс накрыл руку сестрёнки своей.
- Пожалуйста, не забывай каждый день расчёсывать Тристана. Только вынимай расчёску из ящика потише, а то он под стол спрячется.

Майское солнце щедро одаривало теплом дворцовый парк, в котором играли в догонялки юный Император, Феликс Миттермайер и три заметно подросших щенка. Премьер-министр и адмирал флота Биттенфельд наблюдали за ними из окна.
- Гляди, мой Рыжик вырвался вперёд! - похвастался Биттенфельд, - сибирские лайки очень быстрые собаки.
- Какие лайки, адмирал? - рассмеялся Миттермайер, - в лучшем случае метисы, хотя не спорю - очаровательные и умные.
- Ты что, Вольф, - обиделся за собак Биттенфельд, - хозяин питомника меня уверил, что это чистокровные псы, такой родословной не всякий дворянин похвастаться может.
- Вы видели их родословные?
- Э... по правде сказать нет. Но хвост же колечком!
- Не колечком, а серпом. Когда мы купили щенка, Феликс тут же приволок целую гору книг по собаководству. Вся кайзерова четвероногая троица - беспородные собаки. Впрочем, ничего плохого в этом нет - именно дворняги нередко становятся самыми верными друзьями, и хлопот с породистой собакой порой больше. А что до переплаченных денег - пусть хозяин купит на них еды своим питомцам.
- Ах негодяй! - Биттенфельд покраснел от гнева, - ну я его отучу обманывать порядочных людей!
И потрясая кулаками помчался вниз по лестнице, не слушая увещеваний Миттермайера. Вольф вздохнул. Остановить Биттенфельда не легче, чем убедить Меклингера, что в его возрасте надо бы уже жениться, а не менять любовниц.

Всё ещё охваченный праведным гневом, Фриц-Йозеф влетел в лавку при питомнике Альбериха.
- Ты, пройдоха! Полгода назад ты продал мне дворнягу как щенка редкой породы! Этот щенок был предназначен в подарок самому Императору, а ты посмел так посмеяться надо мной?! Выставить адмирала "Чёрных рыцарей" на посмешище?!
- В-Ваше Превосходительство, прошу, пощадите! - Альберих не упал на колени лишь потому, что боялся что потом не сможет с них встать, - поймите - содержать собак очень накладно, а знатная дама, купившая родного братика вашего... подарка Императору, просила, чтобы я позаботился об остальных щенках как о самых лучших. Разве я мог не выполнить просьбу дамы, к тому же носящей траур?
Биттенфельд остановился, но кулаки не опустил.
- Просьба дамы не повод забыть о чести!
- Ваше Превосходительство... я готов компенсировать вам последствия моего... обмана. Вот, взгляните, - он юркнул к клетке, где сидело два пушистых рыжих щенка с хвостами-колечками, - эти две сестрички - чистокровные финские шпицы. Я могу показать документы, если вы сомневаетесь.
Гнев на лице Биттенфельда сменился задумчивостью. Он поглядел на щенят, по губам скользнула улыбка. Почувствовав перемену в настроении клиента, торговец шустро вынул одного щенка из клетки, протянул адмиралу. Тот осторожно взял собаку на руки, та завиляла хвостиком, лизнула Биттенфельда в нос. Тот рассмеялся, почесал шпица за ушами.
- Славная. И вторая тоже. Моим дочуркам понравятся. Ладно, так уж и быть, прощаю.

Феликс Миттермайер ловко забрался на раскидистый дуб, растущий рядом с кадетским корпусом. Удобно расположился на ветвях. Отлично, отсюда прекрасно видно класс, в котором Александр-Зигфрид пишет последнюю экзаменационную работу. Конечно, с дерева не подскажешь, да юный Император и сам оскорбился бы, предложи ему кто-нибудь такое, но всё же спокойнее, когда видишь всё своими глазами. Алек сидит за первой партой, спокойный, сосредоточенный. Ручка быстро бежит по бумаге, выводя ровные строчки. И ни намёка на шпаргалки. Феликс немного успокоился, и позволил себе немного отвлечься. Скоро они отправятся домой, и можно будет гордо продемонстрировать папе диплом выпускника. А если повезёт сегодня потихоньку улизнуть из корпуса, можно будет подстеречь Валькирию Биттенфельд, и швырнуть в неё большим букетом. Так забавно, когда она злится, грозится накостылять по шее, но даже не пытается догнать, если всё же видит убегающего "злоумышленника".
Вот Алек поставил точку, перечитал свою работу, и направился к столу учителя. Аккуратно положил лист на край стола и вышел. Феликс слез с дерева, и побежал ко входу, чтобы встретить приятеля.
- Ну как, сдал?
- Сдал. Повезло, вопросы были не очень сложные. С этой осени мне придётся приналечь на учёбу, ведь ты уже не сможешь мне помогать. Ну ничего, я закончу кадетский корпус, и будем вместе учиться в Военной академии, а там и армия.
- Алек... у меня к тебе серьёзный разговор. Как раз про военную службу.
- Да какие там разговоры, мы же давно всё решили.
- Это так, но... понимаешь, я не хочу быть военным. То есть не то что не хочу, просто меня больше привлекает работа в военной полиции. В кинологической службе.
- Что? - брови Алека выгнулись удивлёнными дугами, - полиция? Кинологическая служба? Феликс, это несерьёзно. Армейские собаки нужны только в наземных войсках.
- Но ведь нужны. И потом, я думаю, что и в космосе им найдётся применение. Я хочу организовать подразделение санитарных собак. Представляешь - корабль подбит, надо эвакуировать людей, а некоторые раненые не могут двигаться сами. Вот тут и поможет собачье чутьё и собачья верность. Они и в горящий отсек не побоятся войти.
- Ты, ты... мы же договаривались, что всегда будем вместе, насколько это возможно! Мы же друзья!
- Вот именно. Алек, я твой друг, а не игрушка, которую можно всюду таскать с собой.
- Ты кажется забыл, что говоришь с Императором! - глаза Алека блеснули сталью, - я могу приказать!
- Можешь. Только зачем? Разве может хорошо служить человек, который чувствует себя не на своём месте, хочет заниматься другим? Мой Император, разве тебе не нужны верные и компетентные люди в разных военных подразделениях? Без полиции нам не справиться с этими гадами из "Нью Терры". И вообще - всякое бывает. Помнишь, нам рассказывали про "Мятеж" Ройенталя? Ведь ясно же, что это была хитроумная ловушка. Нет, мой кайзер, ты можешь считать моё поведение предательством, но я хочу работать в военной полиции. Разбирать сложные дела, чтобы никто не был обвинён впопыхах, как это произошло с моим отцом.
Алек закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул. Кулаки его разжались, губы дрогнули в улыбке.
- Ты прав, Феликс. Я не должен удерживать тебя от того, чтобы ты исполнял своё призвание. И про людей в разных подразделениях ты верно сказал. Но это ведь будет ещё нескоро. А пока - бежим в корпус! Спорим, в этот раз я тебя обгоню!



Алек включил камеру, гордо улыбнулся в объектив. Сообщение, которое он оставит у выхода из потайного лаза специально для Большого Томми, должно выглядеть убедительно.
- Ну здравствуй, Томми. Я уже знаю о твоём побеге и предполагаю, что ты не оставишь без внимание мою нескромную персону. Уверен к тому же, что ты попытаешься воспользоваться тем самым ходом, через который мы в день твоего ареста проникли во дворец. Ты умный человек, Том, по крайней мере мне так казалось. Наверняка тебе приходило в голову не покушаться на меня самого, а нанести удар кому-то из моих близких, потому что это в сто раз больнее. И я хочу чтобы ты понял - быть кайзером означает не только носить корону и есть что захочется. Цена всего этого гораздо выше - понимание, что ты и твои близкие - вечная мишень. И умение не показывать своих чувств. Даже если ты убьёшь мою жену - ты не заставишь меня всю жизнь страдать из-за неё и нерождённого ребёнка. И не сделаешь настолько слабым, чтобы я не смог найти тебя и казнить. Если у тебя ко мне претензии - давай встретимся и поговорим по-мужски. Я буду ждать тебя один, без охраны, каждый четверг с четырёх до шести, в той самой беседке, где находится вход в подземный лаз. Надеюсь у тебя хватит смелости, Том.
Юный кайзер нажал кнопку на пульте, прекращая запись, пересмотрел её пару раз. Всё как надо. Осталось только установить миниатюрный проигрыватель в лазе и приладить устройство, которое включит его, как только Большой Томми пройдёт мимо. Выход из лаза наглухо замурует, как только Алек закончит все приготовления. Вот только Ани... стоит ли говорить ей о возможной опасности? Всё-таки седьмой месяц беременности, нельзя волновать. Лучше поговорить с Феликсом об усилении охраны. Похоже, теперь самое время реализовывать ещё один кинологический проект младшего Миттермайера.

Алек набрал код на двери, ведущей в покои Императрицы, вошёл, осторожно заглянул в спальню. Ани сидела на диване, и укачивала хныкающего малыша. При виде мужа улыбнулась, но улыбка не согнала озабоченную складку на лбу.
- Малыш Дитрих что-то никак не засыпает. Думаю, не позвать ли врача.
- Погоди, дорогая, не стоит так беспокоиться о каждом чихе. Дай-ка мне сына.
Ани недоверчиво хмыкнула, но бережно переложила младенца на руки Алеку.
- Ну, кто тут у нас капризничает? - сурово осведомился кайзер, - кто маму тревожит на пустом месте, а? Нехорошо с твоей стороны, молодой человек, совсем нехорошо. Тише, тише. Время спать и расти. Ты ведь хочешь вырасти и увидеть, сколько всего в этом огромном мире? Тогда тишина. Спи, малыш.
Говоря всё это мягким, чуть насмешливым тоном, Алек тихонько покачивал сына. Хныканье постепенно стихло, сменившись мерным посапыванием. Алек переложил Дитриха в кроватку, укрыл.
- Всё, дорогая, он уснул. Теперь мы можем поужинать.
- Надо же, как он тебя послушался... Может именно твоего присутствия ему не хватало?
- Попробуй в следующий раз позвать меня сразу, когда он так захнычет, - посоветовал император.
- Если ты не будешь в это время занят важными государственными делами или скачками - позову. Кстати о скачках - ты снова будешь морить себя голодом?
- Ани, прекрати, - поморщился Алек, - ты же сама составила для меня специальную диету, которая позволяет получить все питательные вещества в максимально возможном количестве. А к чувству голода я привык. Это совсем малая плата за удовольствие скакать в Большом стипль-чезе на Лоэнгрине. Жаль только, что не в этом году. Но тренер прав, мне нужно больше опыта выступлений на соревнованиях.
Ани только вздохнула, но за ужином не произнесла ни слова. Когда слуга убрал опустевшие тарелки, Алек подошёл к жене, обнял за плечи.
- Дорогая, я думаю, ты уже достаточно окрепла после родов чтобы сказать - тебе может грозить опасность.
- Что? - Ани широко распахнула глаза, - опасность? Кто-то настолько жаждет твоей крови?
- Не столько крови, сколько вида моих страданий. А это возможно только причинив боль моим близким. Таких людей немного, но самые уязвимые - вы с малышом Дитрихом. Ани, милая, я говорил с Феликсом, и он считает, что тебе надо возобновить тренировки по самообороне. Знаю, твой папа тебя когда-то учил этому, самым элементарным приёмам из серии "стукнула и убежала". Теперь тебе нужно научиться ещё и стрелять без промаха. Один из "нью-терровцев" бежал с исправительных работ и совсем не исключено, что он захочет мне отомстить. Том Джонсон слишком опасный человек, чтобы не принимать во внимание его побег.
- Стрелять? Алек, ты в своём уме? Я врач, моя задача спасать людей, а не лишать их жизни.
- Если научишься стрелять метко - сможешь выводить противника из строя не убивая. Я не идеалист, милая, я понимаю, что нет такой охраны, которую нельзя было бы обмануть, отвлечь. Поэтому моя главная надежда на тебя. Кто кроме матери защитит малыша, если отца не окажется рядом?
Ани опустила глаза.
- Тогда... тогда может быть отцу стоит почаще быть рядом?
- Нет, - покачал головой Лоэнграмм, - я наоборот буду теперь по возможности ходить без охраны, чтобы Том всё же переключился на меня. Уж я с ним разберусь. И ещё одно... Мне нужно улететь на Хайнессен. Ненадолго. Поговорить с Юлианом Минцем, объяснить, как опасен может быть Большой Томми не только для нас, но и для них. Ведь он и к республиканцам большой любви не питает.
- С Юлианом? - в тоне Ани мелькнула нотка подозрительности, - только с ним? Или ты ищешь повод увидеться с Мадлен Линц?
- Родная, мы кажется уже не раз обсуждали это. Мадлен для меня сестра Феликса и не более того.
- Однажды она понравилась тебе больше, чем я. А теперь она стала ещё красивей.
Алек рассмеялся.
- Брось эти глупости, Ани. Ты у меня единственная. Другой такой просто нет, - он нежно взял жену за руку, поднёс к губам, - просто поверь - никто и никогда не заменит мне тебя. Иначе стал бы я настаивать на том, чтобы ты училась защищать себя сама.
Они порывисто обняла мужа, чтобы он не заметил навернувшихся слёз.
- Я верю тебе, Алек. И я сделаю всё как ты просишь.

Ани закатила коляску в парковую беседку, построенную специально для малыша Дитриха - под виноградной лозой пряталась надёжная броня. Наследник крепко спал, и молодая мать со спокойной совестью устроилась на скамейке, раскрыла книгу о детских болезнях. На кафедре хирургии педиатрии уделяли мало внимания, теперь нужно исправить это упущение. За шелестом страниц девушке почудился шорох в кустах. Она замерла, прислушалась. Показалось наверное, сейчас всё тихо. Почему-то с самого отъезда Алека на Хайнессен её не покидает ощущение, что на улице за ней следят. Неужели это начало послеродовой депрессии? Как только муж вернётся, она обязательно посоветуется с Эмилем. Всё-таки нелегко быть женой императора и матерью его наследника. Ани нащупала за поясом маленький "дамский" бластер, поморщилась. Всё же Алек большой оптимист раз думает, что она сможет выстрелить в человека. Чья-то тень легла на страницы книги, юная императрица подняла голову, вздрогнула. Всего в пяти шагах от неё стоял человек в доспехах для наземного боя. Медленно, словно нехотя он достал пистолет. Боковым зрением Ани заметила, как что-то серое метнулось к нарушителю, тот опрокинулся на спину, из-под опущенного забрала донёсся сдавленный вопль. Большая рыжевато-серая собака вцепилась в руку с бластером, всё крепче сжимая челюсти. Ани вскочила, пытаясь понять, что теперь делать. Судя по всему, пёс вовсе не собирался отпускать жертву, хоть она уже перестала сопротивляться. послышался топот армейских ботинок по тропинке, звонкий девичий выкрикнул:
- Феб, фу! Ко мне!
К Ани подошла девушка в полицейской форме.
- Вы в порядке, Ваше Величество? Успокойтесь, это просто испытание.
- Отлично, Келли, - "злоумышленник" снял шлем и Ани с удивлением узнала в нём Феликса, - хорошо, что я тебя послушался и не ограничился обычным дрессировочным костюмом. Феб чуть не прогрыз доспех насквозь. Ты тоже молодец, сестрёнка - быстро среагировала. Можешь теперь спрятать оружие.
Ани с удивлением обнаружила, что сжимает в правой руке бластер.
- Похоже ты и у меня смог выработать рефлекс, - усмехнулась она, - значит мне не показалось, что за мной следят...
- За тобой просто приглядывали. А сегодня я решил устроить экзамен одному из наших детей эксперимента.
- Ты про собаку? Что ещё за эксперимент, - Ани оглядела пса, так легко повергшего наземь её брата.
Он был крупным, намного выше обычной овчарки, с короткой рыже-серой шерстью, в приоткрытой пасти блестели длинные клыки, янтарные глаза поблёскивали странным диковатым огонёк.
- Это волкособ, - пояснил Феликс, - гибрид волка и собаки. Собачья преданность и волчья сила. Обычно в таких опытах используют немецких овчарок, но решил попробовать заменить их бельгийскими, всё же они менее агрессивны. Да и умней. Он уже несколько дней охраняет тебя в парке, при этом не показываясь на глаза.
- Так это по твоей милости я начала думать, что у меня с головой непорядок? - возмутилась императрица, - ах ты... радуйся, что доспехи не снял, а то я всадила бы тебе заряд точно в ягодицу!
- Ани, солнышко, ну прости, - Феликс подошёл к сестре, обнял, - я ведь тоже о тебе беспокоюсь. А когда собака-охранник слишком заметна, половина эффекта пропадает. Сейчас мне гораздо спокойней.
Ани закатила глаза с видом мученицы.
- Вы с Алеком сущие дети. Но перевоспитывать вас уже поздно. Так что пошли лучше обедать. И вы, Келли, можете присоединиться к нам. Удачную сдачу экзамена стоит отметить.

---

ЛоГГ. Приквеллы.

Попробую и другие зарисовки в одно место собрать. Правда часть из них я уже публиковал в дневнике, но давно.
Учитель прошёлся по классу, опираясь на трость, встал за кафедру. Поднял палец, призывая учеников к вниманию.
- Вам всем уже по 14 лет. Самое время, чтобы определиться с выбором жизненного пути. Подумайте - к чему больше лежит ваша душа? И старайтесь не слушать чужих советов, ведь жизнь - ваша. Уверен - многие из вас подумывают о том, чтобы поступить в Военную академию, но хочу вас предостеречь - в реальной жизни всё не так, как в агитационных роликах, - герр Корс бросил взгляд на свою трость, - впрочем, всякое бывает. когда я был призван в армию - попал в самую гущу боевых действий, получил ранение, от которого не оправился до сих пор, но зато познакомился в госпитале со своей будущей женой. Подумайте над тем, что я сказал и... желаю вам удачи.
Прозвенел звонок, ученики потянулись к выходу. Осталось только двое. Один из них подошёл к учительскому столу, вытащил связку книг.
- Пошли домой, пап. Я тебе помогу книги нести.
- Мы вместе поможем, - подхватил второй.
Учитель потрепал его по светлым волосам.
- Спасибо, Вольф. Но ведь тебя ждут дома.
- Ничего, мы же рядом живём, я успею к обеду.
- Ну хорошо. Давай разделим связку пополам, Манфред.
- Скажите, герр Корс - если армия Империи так отважна, как расписывают вербовщики, почему мятежники до сих пор не побеждены?
- Видишь ли, Миттермайер, одной отваги мало для победы. К сожалению, есть люди, которые смотрят на армию и войну только как на средства повышения собственного престижа, а то и обогащаются, воруя продукты. В армии много хороших солдат, но куда меньше хороших командиров.
- А я смог бы стать хорошим командиром?
- Ты? - учитель задумался, - хм, у тебя пожалуй есть задатки. Ты неплохо развит физически, умеешь решать логические задачи. И за такими как ты люди обычно охотно идут следом.
- И я смогу сделать так, чтобы война прекратилась?
- Всё может быть, Вольф. Но если ты всерьёз подумываешь о карьере военного, не стоит дожидаться призывного возраста. Лучше окончить Военную академию, чтобы не быть совсем уж новичком. Да и начинать служить лучше не матросом. К тому же присмотришь за моим Манфредом - он ведь собирается стать военным хирургом.
- Обещаю, присмотрю. Если решусь поступать в Академию.
- А твои родители? Они не будут против?
- Не знаю... папа всегда хотел, чтобы я стал ландшафтным дизайнером, как он, но он давно понял, что у меня нет интереса к выращиванию цветов или хотя бы составлению из них красивого рисунка. Вот мама... мама может испугаться, что меня... что со мной что-нибудь может случиться на войне. Но ведь в армии всё равно служить придётся, а так я хотя бы буду знать, как воевать.
- А я выучусь на врача и обязательно придумаю, как совсем вылечить твою ногу, пап, - добавил Манфред.
Учитель привлёк к себе обоих мальчиков.
- Что ж, дорогие мои. Если вы уверены, мне остаётся только просить Бога помочь вам.
Миттермайер взял книги, пошёл к двери. С этого дня он твёрдо решил, какой путь выбрать в жизни.
- Я стану хорошим командиром, - прошептал он, - и сделаю всё, чтобы не нужно было больше воевать.

Вольфганг Миттермайер перевернул страницу учебника истории, зевнул. Вроде бы не самая скучная наука, но до чего тяжко зазубривать даты событий и сражений. Особенно, если учишь урок сидя на скамейке в парке Военной Академии. Не уснуть бы. Пожалуй, стоит прогуляться немного. Ребята со старших курсов как-то говорили, что заучивать лучше на ходу. Встал со скамейки, зашагал по тропинке, вполголоса произнося имена и годы воцарения Императоров династии Голденбаумов. Глядя то в книгу, то на облака в небе он не заметил, как сошёл с тропки и почти упёрся в ограду парка. В бормотание вторгся чей-то жалобный писк. Вольф оторвался от чтения, огляделся. Никого. Писк повторился. Вольф поглядел вниз, и увидел по ту сторону ограды собаку. Карликовая рыжая такса смотрела на него жалобными глазами, по длинной шерсти на ушах и плече стекала кровь.
- Ой, ты кто? Что с тобой случилось? А где твой хозяин?
Собака заскулила ещё жалобней. Вольф ещё раз окинул парк взглядом. Никого. Ограда высокая не перелезть. Правда зазоры между прутьями довольно большие. Паренёк присел на корточки, похлопал себя по колену.
- Иди сюда. Я тебе помогу, только подойди.
Такса просунула морду между прутьями, потом пролезла вся. Подошла, облизала руки нежданному спасителю. Вольф быстро вытряхнул из сумки книги, осторожно, чтобы не задеть повреждённые места взял собаку на руки, посадил в сумку.
- Только тихо. А то тебя выгонят, а я ещё и наряд вне очереди получу, - застегнул "молнию" почти до конца, повесил сумку через плечо, собрал книги. Теперь главное не оглядываться, не идти крадучись, словно совесть нечиста. Твёрдым шагом дойти до жилых корпусов, найти Манфреда Корса, первокурсника с факультета военной медицины и давнего приятеля. К тому же, в их доме всегда держали собак, он точно поможет.
Похоже, боги сегодня были благосклонны к Миттермайеру - никто не обратил внимания на подёргивающуюся сумку, и Манфред оказался на месте. Осмотрев собаку он тут же определил, что эти раны оставлены клыками большой собаки. Но к счастью они оказались неглубокими, швов не понадобилось. Манфред обработал и перевязал раны, погладил таксу.
- Славный малыш. Вот только куда его теперь девать, Вольф? В комнате оставлять нельзя...
- Может поищем какой-нибудь укромный уголок в саду? Старую беседку например или что-то в этом роде?
- Ну пошли, - вздохнул Манфред, всем видом показывая, что не слишком веритв эту затею, - выхода нет...
Пёс снова был посажен в сумку, мальчики вышли из комнаты, но у самой лестницы столкнулись с дежурным по этажу - черноволосым второкурсником с разноцветными глазами. Из сумки раздалось недовольное "гав!", дежурный удивлённо поднял брови.
- Что это тут у вас?
- Ничего! - фыркнул Манфред, - тебя не касается! Шёл бы лучше...
Следующие два слова видимо удивили собаку настолько, что она высунулась из сумки.
- Ого... что - на медицинском факультете теперь такие учебные пособия? Прекратите мучить собаку!
- Никто её не мучает! - возмутился Вольф, - мы её лечили. А теперь надо спрятать. Сам понимаешь - начальство её или выкинет на улицу или в приют сдаст.
Дежурный улыбнулся.
- Понимаю... Спасатели. Что ж, кажется я знаю, как вам помочь. У меня есть ключ от одного заброшенного склада. Корпус 4, технический, знаете.
- Знаю, - кивнул Вольф, - спасибо.
Второкурсник сунул ему ключ.
- Идите отсюда, пока нас не застукали.

На следующий день тот же самый парень отловил Вольфа после завтрака, и показал ему листок бумаги с заголовком "Пропала собака" и фотографией.
- Я тут кое-что узнал. Похоже, что хозяин этого пёсика наш преподаватель по аэронавигации. Странно - вроде солидный мужчина, космический волк, и вдруг такса.
- Ой, здорово как! - обрадовался Миттермайер, - можно сказать ему, что мы нашли собаку в парке. Мало ли - почуяла хозяйский запах и забежала... Спасибо тебе ещё раз... э..., извини, как тебя зовут?
Второкурсник усмехнулся краем рта, отбросил прядь волос со лба.
- Оскар фон Ройенталь.

Оскар фон Ройенталь плёлся по аллее парка Военной Академии. Настроение было отвратительным, как всегда после выходных. Ну почему начальству непременно нужно выпихивать курсантов домой? Два дня в обществе отца - хуже карцера. Сейчас бы пойти в тир, пострелять, чтобы отвести душу, но несовершеннолетним туда можно заходить только вовремя уроков. Краем глаза он заметил тень, метнувшуюся за кустами, потом ещё одну, ещё. Ройенталь быстро шмыгнул за ствол ближайшего дерева, прислушался. Кто-то ломился к аллее через кусты. Странно. До него донёсся голос графа Брауншвейга, третьекурсника:
- Аккуратней, идиоты! Не хватало только чтоб нас заметили!
Ройенталь стиснул кулаки. Брауншвейга и его банду подпевал он ненавидел - любимым их развлечением было издеваться над ребятами помладше, особенно простолюдинами. Заканчивалось это всегда одинаково - жертва не выдерживала насмешек, бросалась на обидчиков с кулаками, а поскольку вся "банда" принадлежала к высшему слою общества, наказание выпадало лишь на долю обиженного.
- Что делать-то теперь? - жалобно проскулил один из подручных Брауншвейга, - вдруг этот мелкий сдох?
- Не должен бы, - теперь голос лидера звучал не так уверенно, - эти фермерские сынки обычно крепкие. Когда в канаву его спихивали дышал вроде. Ладно, пошли отсюда, пока нас не заметили.
Когда их шаги затихли вдалеке, Ройенталь вышел из укрытия, и со всех ног помчался к западной части парка. "Банда" явно пришла оттуда.
Канаву он нашёл быстро. На самом дне неподвижно лежал светловолосый мальчик. Да это же тот самый, что нашёл в прошлом году пропавшую таксу одного из преподавателей. Миттермайер. Единственный, кто не поддавался на провокации Брауншвейга. Похоже, последнего это разозлило - на груди паренька мундир был прожжён в двух местах. Дырочки маленькие, видно от электрошоковой дубинки. Ройенталь спрыгнул на дно канавы, сжал запястье Миттермайера, нащупывая пульс. Парень пошевельнулся, открыл глаза. Заморгал.
- Живой, - облегчённо вздохнул Ройенталь.
- Ага, - отозвался тот, - только плохо припоминаю, что случилось. Столкнулся тут с брауншвалью, они опять говорили всякие гадости насчёт того, что у меня отец садовник. Я им ответил, что уж лучше отец-садовник, чем вечно в тени предка-аристократа, который может и титул-то заслужил только подхалимажем. Брауншвайг разозлился страшно, потом как будто молния мелькнула, маленькая такая. Дальше ничего не помню.
- Тебе бы к врачу надо, - Ройенталь помог Миттермайеру встать, - электрошок всё-таки.
- Да нормально всё со мной, - отмахнулся парень, - а если к врачу - начнутся разборки, что да как. Ещё и виноватым выставят. А то и обвинение в покушении на императорского родственника пришьют.
- Ладно, как знаешь. А ты молодец - нашёлся, что им ответить. Эти твари и ко мне пытались раньше цепляться, сумасшедшим дразнили, выродком. Но их насмешки - пустяк, по сравнению с тем, что я слышу каждый раз от отца. Порой начинаю думать, что лучше бы я и в самом деле не родился.
- Зря ты так думаешь, - Миттермайер положил руку на его плечо, - если бы тебя не было, я бы в этой канаве долго ещё провалялся. Не знаю как твой отец, а я очень рад тому, что ты родился.
Ройенталь почувствовал, как дрогнуло сердце. Он усмехнулся, чтобы скрыть лёгкое смущение этим фактом, но про себя решил, что если кто-нибудь из "банды" посмеет ещё раз тронуть этого парня - выбьет все зубы. И пусть хоть расстреливают потом.

Они медленно шли вдоль каштановой аллеи - Эва налегке впереди, Вольф чуть сзади, придерживая на плече корзину с продуктами. Что поделаешь - когда отец по уши занят в саду, кому ж помочь донести покупки до дома как не сыну? Эва обернулась, улыбнулась.
- Тебе не тяжело, Вольф? Я кажется немного увлеклась.
Миттермайер рассмеялся.
- Эва, я ведь уже на четвёртый курс Военной академии перешёл. Знала бы ты, как нас гоняют на уроках наземного боя.
Неожиданно откуда-то сверху раздалось истошное "Мяу!". Парень едва не выронил корзину. Эва заозиралась по сторонам.
- Ой, там котёнок на дереве. Кажется это Паскаль фрау Триш. Залез и не может спуститься.
- Бедолага, - Вольф поставил корзину на землю, - сейчас я его сниму.
Полез на дерево. Ничего, дерево нестарое, ветки крепкие. Он легко достанет котёнка. Соседка будет благодарна. И Эва тоже. А зверёк - больше всех. Внезапно ветка обломилась, и спасатель-доброволец с грохотом полетел вниз.

Миттермайер сел на постели, ошалело помотал головой. Вздохнул. Вместо дома - общежитие Академии. Приснилось. Хотя грохот показался вполне реальным. И какие-то вопли под окном. Точно не кошачьи - нецензурные. Ворча себе под нос насчёт идиотов, которые мало того, что правила нарушают так ещё и делают всё, чтобы их на этом поймали, Вольф подошёл к окну, выглянул. Водосточная труба, проходящая по углу здания, выглядела сильно покосившейся, в розовых кустах под окном явно копошился кто-то из старшекурсников. Крупная фигура, медно-рыжие волосы. Похоже Биттенфельд, "старейшина". То есть пятикурсник. Другой курсант, высокий брюнет, протянул товарищу руку, чтобы помочь подняться. Миттермайер узнал в нём Ройенталя. А тот, чуть поодаль, изо всех сил старающийся сохранить вертикальное положение, кто? Кажется, он его где-то видел... Точно - сегодня утром, на церемонии посвящения первокурсников в курсанты.
- Эй, - Вольф постарался, чтобы его голос звучал как можно тише, - вы совсем ошалели? Вас в Союзе слышно...
Биттенфельд наконец выбрался из плена колючих стеблей, Ройенталь огляделся по сторонам и тихо, но с оттенком мольбы произнёс:
- Миттермайер, у тебя ж вроде собственный "Набор пехотинца" есть. Там должен быть трос. Скинь его сюда, а? Мюллеру совсем плохо.
Ясно - решили обмыть поступление новичка. И не смутило же, что ему всего 15 лет.
- Ладно - нехорошо своих в беде бросать. Даже если беду они на себя сами навлекают. Только не шумите!
Вольф отыскал в шкафу набор. Привязал один конец к спинке кровати, другой бросил товарищам.
- Карабкайтесь по-очереди.
Биттенфельд, несмотря на кажущуюся неповоротливость, быстро влез по верёвке, пролез в окно, вскоре к нему присоединился Ройенталь. Оставшийся в одиночестве Мюллер безуспешно пытался ухватиться за верёвку, но промахивался.
- В Союз твою дивизию, - сплюнул Оскар, - кажется ночь гимнастики продолжается.
Спустился по верёвке обратно, обвязал Мюллера вокруг пояса, влез опять в комнату Миттермайера. Втроём они втащили позеленевшего подростка внутрь. Вольф тут же затолкал его в ванную.
- Спасибо, Миттермайер, - Биттенфельд хлопнул юношу по плечу так, что тот поморщился.
- Не за что. Берите свою жертву, и быстро по комнатам. Пока нас не засекли.
Едва за компанией закрылась дверь, Миттермайер тяжело вздохнул. Первые пару недель дежурные по этажу бывают очень бдительны. Пусть пошлют боги удачу этим непутёвым. А ему самому - дадут возможность выспаться. Ведь обычно стоит проснуться посреди ночи - как сон возвращается только за полчаса до побудки.

Свинцово-серые тучи стянулись к зданию Военной академии, готовые в любую секунду пролиться мерзким моросящим дождём. Порыв холодного ветра заставил Миттермайера вопреки уставу поддёрнуть повыше воротничок белой рубашки так, что она высунулась над воротом мундира. Опавшие листья, только что сметённые в кучу, радостно закружились по дорожке. Вольф выругался шёпотом, и снова взялся за метлу. Ну почему всегда так - одни развлекаются, а другой получает наряд вне очереди только за то, что помог им пробраться назад в корпус? Миттермайер почти с ненавистью поглядел на окна кухни, где Ройенталь и Мюллер возились с чисткой овощей. Тоже муторное занятие, но хоть в тепле. А тут возись с уборкой двора. Громкое "Что б тебя, б... шипастая!" подсказало, что не один Вольфганг недоволен формой выбранного для него наказания. Возле сильно поредевшего розового куста возился с лопатой и саженцами Биттенфельд. Он только что вскопал очищенную от поломанных его падением растений грядку, и теперь пытался воткнуть в землю саженец. Миттермайер тяжело вздохнул. Да не просто так некоторые гражданские посмеиваются над военными чинами. Нет, с одной стороны всё справедливо - раз загубил грядку, засади её по новой, но неужели трудно как следует объяснить новичку в садовом деле, как именно нужно сажать розы? О, он кажется не может разобраться, где корешки, а где стебель. Миттермайер отложил метлу, подошёл к Биттенфельду.
- Ты что делаешь? Загубишь цветок.
Биттенфельд держал саженец двумя пальцами за лист, словно благородная дама испачканный платок.
- Они колючие, заразы.
Миттермайер кивнул на лежащие в двух шагах от грядки рабочие перчатки.
- А не пробовал их надеть? Они же для того и нужны, чтобы не натереть мозолей черенком лопаты или метлы, либо не исколоться о колючие побеги.
- Да ну, не люблю я перчатки, - пробурчал Биттенфельд, - в них пальцы как деревянные.
- Эх... слушай, на мой взгляд вы все трое получили по заслугам - нечего было первокурсника в кабак тащить, да ещё поить, но саженцы жалко. Давай поступим рационально: ты подметёшь дорожку, ведущую к калитке, а я вместо тебя розы посажу. Я это умею.
Биттенфельд просиял.
- Идёт! Я быстро. И это... ты на Ройенталя не сердись, он обещал, что обязательно что-нибудь вкусное тебе с кухни принесёт.
- Делать мне нечего, на дураков сердиться, - отмахнулся Миттермайер, - сами себя наказали. А вкусное это хорошо. За это заранее спасибо.

- Отлично, ребята, - режиссёр театрального кружка при Военной Академии Империи улыбнулся, хлопнул в ладоши, - конечно, Офелии бы ещё потренировать походку, но в целом вы играете гораздо лучше, чем месяц назад. Гамлет очень убедительный, и Горацио. Сразу видно - лучшие друзья.
- Ну что вы, - смутился Миттермайер, - мы совсем не друзья с Астором. Я имею ввиду в жизни.
- Это говорит о том, что у вас обоих актёрский талант. Жду всех вас завтра вечером, после шести часов. А сейчас марш всё по комнатам.
Вольфганг и Астор шли к жилому крылу Академии плечом к плечу. Астор мурлыкал под нос весёлую песенку, Миттермайер молчал, на лбу обозначились складки. Сокурсник толкнул его локтем.
- Эй, почему у тебя такой грустный вид? Нас же похвалили.
- Грустный? Я не грустный, задумался просто. О пьесе. Как ты думаешь, Астор - Гильденстерн и Розенкранц действительно шпионили за Гамлетом по приказу короля? Или просто хотели помочь?
- Ничего себе "помочь"...
- Ну сам подумай - они приезжают к старому другу, а тот ведёт себя как-то... странно. Ведь если не знать, как Горацио, что Тень действительно являлась - впору подумать, что принц и в самом деле нездоров. И явно не доверяет старым друзьям, не хочет говорить откровенно. Зато бросается обвинениями.
- Так Гамлет же прикидывался безумцем...
- Но они об этом не знали. А прикидывался должно быть убедительно. Помнишь, с флейтой... я бы обиделся, если б мой друг мне сказал, мол я на нём играть пытаюсь... Ведь если всё так, как я думаю, выходит, что казнили этих двоих напрасно.
- Казнили и казнили, - пожал плечами Астор, - это же трагедия в конце концов. И вообще - чего переживать из-за придуманных людей? В реальной жизни несправедливости куда больше.
- Да я понимаю... Но так хочется понять, почему люди ведут себя так. Хоть в пьесе.
- Ладно, удачи тебе в размышлениях. А я потороплюсь к себе - надо ещё параграф один из учебника повторить. Догоняй!
Астор помчался по коридору. Вольф поглядел ему вслед. Наверное Астор прав - нет смысла переживать из-за придуманных героев, когда в реальной жизни полно несправедливости. И всё же как хочется понять... Жаль Меклингер уже выпустился. Где, интересно, он теперь служит? И те парни, из-за которых Миттермайер когда-то схлопотал наряд вне очереди? Хоть бы их не убили. Ведь в реальной жизни люди не воскресают, после того, как закрылся занавес.

Пауль фон Оберштайн вышел из машины, подошёл к старому каштану, присел на скамейку под деревом, жадно втянул ноздрями воздух. До одиннадцати лет Оберштайн был незрячим, поэтому обоняние у него было развито очень хорошо. Точно также пахли каштаны на аллее госпиталя, где юный Пауль когда-то дожидался операции по смене имплантов - он вырос, и старые стали малы. В тот день он шёл по аллее, погружённый в свои мысли, как вдруг что-то довольно ощутимо ударило его в бок.
- Ой, - раздался девчоночий голос, - извините, я случайно.
Оберштайн повернулся на голос, увидел светловолосую девочку лет четырнадцати. Миловидную, но худенькую, с тонкой и прозрачной на вид кожей. В руке девочка держала ракетку для пинг-понга. Пауль поднял с земли белый шарик, протянул незнакомке.
- В пинг-понг надо играть на специальной площадке, тогда не будешь попадать шариком в людей.
- Играть нужно вдвоём, а мне не с кем, - улыбнулась девочка, - ты умеешь играть? Может присоединишься?
- Ну... по правде сказать, я сейчас ничем не занят. Пожалуй можно поиграть.
- Ура! Меня зовут Грета, а тебя?
- Пауль. Пауль фон Оберштайн.
- О, так ты из знатного рода, - с уважением произнесла Грета, - тогда... тогда может быть тебе нельзя играть с простолюдинкой?
- Вот ещё глупости, - фыркнул Пауль, - что хочу, то и буду делать. А поиграть с тобой я хочу. Идём.
Играли они минут десять, потом Грета вдруг побледнела, оперлась на край стола чтобы не упасть. Пауль обежал стол, подхватил её на руки.
- Что с тобой? Надо врача...
- Не надо... Это часто бывает. У меня плохая кровь, нужна пересадка костного мозга. Только это дорого, а моя семья не очень богатая. Вот и жду, когда родители деньги соберут.
Оберштайн отнёс девочку на скамейку, бережно уложил.
- Сейчас отдохнёшь немного, а потом я тебя отнесу в корпус. И надо... надо что-то сделать, чтобы тебя поскорей вылечили.
Он нёс больную к лечебным корпусам, а сам думал, что помочь Грете можно очень просто - надо только попросить денег у отца. Наверняка он не откажет, ведь речь идёт о спасении жизни. Однако Пауль плохо знал своего отца.
- Выбрось из головы эти глупости, - заявил Оберштайн-старший, - я не настолько богат, чтобы выбрасывать деньги на лечение простолюдинки.
- Но папа... так нельзя...
- Всем нищим не поможешь.
- Хорошо тогда... тогда вычти эти деньги из моего наследства, которое ты мне обещал после совершеннолетия. Или давай я верну тебе их, когда устроюсь на работу и буду получать жалованье. Я обещаю...
- Послушай, Пауль, - уже мягче произнёс отец, - я не могу говорить о какой-то чужой девочке, когда сложная операция предстоит моему сыну. Давай вернёмся к этому разговору позже, когда всё останется позади.
Оберштайн тяжело вздохнул и согласился. Каждый день он гулял и играл с Гретой, и просил её держаться, ведь его прооперируют уже через три дня, а потом он обязательно убедит отца. Девочка в ответ улыбалась. С каждым днём она становилась бледней и бледней. Пауль не смог сдержать слова - выйдя из послеоперационного блока он узнал, что Греты больше нет.
Тяжёлые воспоминания прервало ощущение влаги на щеках. Странно, откуда это, ведь в электронных глазах нет слёзных желез? Оберштайн провёл ладонью по мокрой щеке, рука коснулась чего-то влажного и холодного. Повернувшись, увидел, что рядом с ним, опираясь передними лапами на скамью, стоит собака породы далматин. Она негромко заскулила, снова лизнула Пауля в щёку. Глаза у собаки были тревожные очень грустные, и какие-то мутные, словно затянутые дымкой.
- Ты что - потерялся? Где твой хозяин?
Пёс убрал лапы со скамейки, тяжело вздохнул, понуро опустил голову. Оберштайн заметил, что морда у далматина седая, а спина заметно провисла. "Кажется всё ясно - бывший любимец семьи постарел и перестал быть забавной игрушкой. А может прежние хозяева умерли, а наследникам старик оказался не нужен". Оберштайн погладил собаку.
- Кажется, нас с тобой в этом мире никто не любит, а? Но если про меня всё понятно, то ты такого явно не заслужил.
Пёс поднял голову, насторожил уши, пытаясь понять, что ему говорят. Пауль снова погладил его, длинный тонкий хвост неуверенно вильнул.
- Пошли со мной, - решился Оберштайн, - я большую часть дня провожу на службе, но мой дворецкий с радостью позаботится о тебе в моё отсутствие. Каждый должен быть хоть кому-то нужен в этой жизни. И не только ради службы и денег.

Выходной день для Корнелия Лютца сложился весьма удачно. Сначала отправил денежный перевод на одну из отдалённых планет Империи - матери с семейством. Потом поупражнялся в тихом уголке парка в фехтовании, и не спугнул при этом ни одной робкой парочки влюблённых. Затем Корнелий отправился защищать на дуэли честь одного графа, поссорившегося с соседом. Ах, какой красивый был бой, какая блестящая победа! Вот только соперник оказался проворным - сумел уколоть Лютца рапирой в левое плечо. И глубоко уколоть надо сказать... Врач обработал рану и наложил повязку, но предупредил, что не меньше десяти дней стоит воздерживаться от нагрузок. В этом-то и состояла главная проблема - каждое утро в Военной Академии начиналось с зарядки, и махать руками там приходилось немало. А рассказывать о дуэли решительно не хотелось - Штааден считал такой способ подрабатывать к стипендии "недостойным высокого звания солдата Империи". Недостойным... попробовал бы сам прожить на стипендию, да ещё содержать при этом маму, трёх сестёр и трёх братьев. Так что вылетать с третьего курса никак нельзя - военный всё же зарабатывает больше, чем дуэлянт.
Действие обезболивающего понемногу заканчивалось, плечо ныло. Ничего, и это он переживёт. Лютц допил пиво, оставил на столике деньги и пошёл в сторону академии. Что ни говори, а жизнь прекрасна. Лишь бы завтра получилось затесаться в самую последнюю шеренгу во время зарядки.
Из всех существующих на свете звуков больше всего Лютц ненавидел звук горна, объявлявшего подъём. Самочувствие было хуже, чем после самой жёсткой попойки - юношу бил озноб, во рту пересохло, ныла рана, болело и второе плечо, в которое ввели противостолбнячную прививку. И сейчас Корнелий затруднялся сказать, какая боль беспокоит его больше. Собрав волю в кулак он спустился с кровати, потащился в ванную. Из зеркала на него таращился взъерошенный бледный паренёк. Лютц яростно растёр щёки, потом умылся холодной водой. Хорошо хоть погода на улице прохладная, не придётся щеголять голым торсом.
До спортплощадки Лютц дошёл довольно ровно - помогла стена коридора, на которую он как можно незаметнее опирался здоровым плечом. Курсанты уже выстроились для зарядки. Вон Вален и Биттенфельд стоят, озираются по сторонам. Его ищут не иначе. Ёлки-палки, а вот их обмануть будет труднее чем Штаадена. Биттенфельд ещё ладно, а Август точно потащит к врачу, типа здоровье дороже. И не объяснить.
- Стройся! - рявкнул инструктор, и Лютц поспешил затесаться в последнюю шеренгу.
- Равняйсь! Смирно! Руки перед грудью, упражнение начинай!
- ..! - вырвалось у Лютца при первой же попытке выполнить упражнение. Боль обожгла руку как пролитый кипяток. Спокойно, спокойно. у него получится только делать вид, что он всё делает с максимальной отдачей, получится. Вот только впереди любимая инструкторская забава - "упал-отжался".
К концу зарядки Лютц чувствовал себя совершенно выжатым. На рукаве выступило пятно крови, похоже рана всё же открылась.
- Лютц, эй, Лютц! - мощный голос Биттенфельда перекрыл гомон курсантов, - ты что это в дальний угол забился, как неродной? Неужели так хорошо гульнул вчера, что сегодня друзей не узнаёшь?
- А, ребята, - Лютц натянул улыбку, - да, я кажется перебрал малость. Извините, мне бы надо в ванную... - собрав остатки сил Корнелий побежал к корпусу.
- Не нравится мне это, - хмыкнул Вален, глядя другу вслед, - Фриц, надо приглядеть за ним.
- Приглядим, не вопрос. Уж я разберусь, чего там наш блондинчик мутит!
Весь день прошёл как в тумане. Хорошо ещё, что занятия сегодня были сплошь лекционные, иначе Лютц непременно выдал бы себя. Наложенная одной рукой повязка получилась недостаточно тугой, юноша чувствовал, как по плечу течёт кровь. Но вот закончился последний урок. Выйти из аудитории, потом снова аккуратно опереться о стену и... Стоп, что-то стена больно мягкая.
- Попался - произнёс над самым ухом друга Биттенфельд, - выкладывай теперь, что с тобой случилось!
- Тише, Фриц, - зашептал Лютц, - не закладывай меня.
- Не бойся - не выдадим, - Вален подхватил приятеля с другой стороны, - пошли ко мне, у меня как у почти образцового курсанта редко внезапные проверки бывают.
Лютц уже не возражал, он со вздохом облегчения и благодарности повис на надёжных плечах друзей.

В комнате Валена с Лютца осторожно сняли форму, убрали разболтавшуюся вконец повязку. Рана кровоточила и выглядела воспалённой.
- У меня в аптечке есть одно средство, подходящее для подобных случаев, - сообщил Вален, - древнее правда, но действенное. Правда щиплется - ужас. Но раз отказываешься идти к врачу...
- Я же объяснял - нельзя.
- Тогда терпи. Фриц, держи его крепче, чтобы не брыкался.
Прикосновение пропитанной антисептиком ваты причиняло жгучую боль. Лютц негромко стонал и ругался сквозь стиснутые зубы, пытался отстраниться, но вырваться из объятий Биттенфельда не хватило бы сил и здоровому.
- Надеюсь, вы хоть зашивать меня не будете?
- Тише, Корнелий. Всё уже. Хотя не всё. Завтра ведь снова на зарядку.
- Ничего, я постараюсь в эти дни как-то отвлекать внимания на себя, - пообещал Фриц-Йозеф, - и в другой раз смотри - не обманывай друзей!
- Не буду, - пообещал Лютц, из последних сил улыбаясь, - настоящих друзей обманывать не стоит.

Оскар бежал к дому, бережно прижимая к боку портфель, в котором лежал табель с оценками. Он справился, он окончил семестр с отличными оценками! Он покажет табель маме, и она обрадуется. Наверняка обрадуется. Может и отец теперь поймёт, что у них самый хороший сын и перестанет ссориться с мамой. И всё будет хорошо. Как в книжках.
Дверь в дом была открыта. Оскар вошёл в дом и сразу почувствовал что-то неладное. Было неправдоподобно тихо - ни криков, ни бьющейся посуды. Хотя нет, наверху, в маминой спальне, звякнуло. Мальчик выронил портфель, стрелой взбежал наверх, заглянул в комнату. Увидел рассыпанные таблетки и неподвижно застывшую мать. На негнущихся ногах Оскар подошёл к ней, взял за руку.
- Мама... мам, ты что...
На пороге возник отец. Оглядел комнату, задержал взгляд на сыне.
- Опять ты. Ты во всём виноват. Лучше бы ты не родился.

Ройенталь проснулся от собственного крика. Сел на постели, раненый бок отозвался болью. По щекам ручьём потекли слёзы. Дремавший на соседней койке Миттермайер вскочил, огляделся. Тихонько подошёл к кровати Оскара, присел на край, взял за руку.
- Оскар, ты что? Больно? Может врача позвать?
- Нет, нет! - всхлипнул Ройенталь, - я же так хотел её порадовать, почему она умерла? Почему бросила меня? Мама, мама...
Миттермайер осторожно обнял друга за плечи.
- Тише, Оскар. Это просто сон.
- Не просто, - шепнул Ройенталь, - это было в самом деле. Было...
- Ох... Это... это ужасно, но ведь уже прошло, верно? Успокойся. Выплачь сейчас всё, и успокойся.
- Плакать... мужчина не должен...
- Глупости, - отмахнулся Вольф, - иногда нужно побыть и слабым. К тому же ты сейчас болеешь, вот и приходит во сне нехорошее. Так что лучше поплачь сейчас, чем потом болеть ещё дольше. Плачь сколько хочешь, я никому не скажу.
Ройенталь уткнулся лицом в плечо друга, вздрагивая от плача. Через минуту глубоко вздохнул, вытер слёзы. Он плакал впервые с того дня, как нашёл умершую мать, и впервые почувствовал облечение.

Ройенталь в очередной раз вынырнул из заменяющего сон вот уже восьмой день полузабытья. Взглянул в окно. Солнце опустилось ещё ниже. Закат солнца, закат жизни. Романтика. Если бы ещё убрать привкус крови во рту и мучительную жажду. А ещё слабость, растущую с каждой вытекающей из раны каплей крови. Зрение мутилось, комната вращалась перед глазами. Ройенталь закрыл глаза, стало легче. Казалось, тело плывёт по спокойным тёплым волнам, покачивается. Боль в груди начала стихать - наверное осязание отмирает. Он усмехнулся. Что ж, не самая худшая смерть. Лучше, чем спиваться от скуки из-за того, что война закончилась и больше нечем заняться. Жаль только, что бой был не с врагами Империи, а с теми, кого когда-то считал товарищами. Только бы дождаться Миттермайера... Увидеть в последний раз единственного друга. Вольф, понимаешь ли ты, зачем был нужен этот "мятеж"? Понимаешь ли, что Императору для того, чтобы в жизни был смысл, непременно нужен сильный враг? Я всего лишь дал ему лекарство от скуки. Жаль только погибших солдат...
Зашелестела открывающаяся дверь, послышались чьи-то осторожные шаги. Слишком мягкие для офицерских сапог.
- Оставьте меня - велел Ройенталь, не открывая глаз, - я не просто умираю, я в процессе умирания. Я наслаждаюсь процессом. Не мешайте моему последнему наслаждению.
- Давно не виделись, - голос был до боли знакомым, и определённо женским, - как я и думала, ты впал в грех измены.
Ройенталь открыл глаза, вгляделся в размытый силуэт. Точёная фигурка, белокурые волосы. Неужели?..
- Выжившая из клана Лихтенладе... - почему-то ему всегда трудно было обратиться к ней по имени.
- Ты споткнулся о собственное честолюбие и проиграл, - в голосе Эльфриды слышалась насмешка и торжество, но ему почудилось, что голос этот дрогнул, - я просто пришла посмотреть, как жалко ты умираешь.
А теперь как будто и злость добавилась. Только на что ты злишься, девочка? Досадуешь, что так и не сумела убить меня собственными руками? Вздор, не поверю - мы несколько месяцев жили под одной крышей, спали в одной постели. Ты могла бы сделать со мной всё что угодно, но предпочла прикрываться словами о том, что хочешь увидеть моё падение. Даже на Феззан со мной полетела якобы с этой целью. Но единственное, что ты смогла сделать для того, чтобы повредить мне - оговорить, сказать, будто я злоумышляю против кайзера. Удар, возможно, получился сильнее, чем тебе хотелось. Мне было больно, хоть я и сумел ото всех это скрыть. Потому что предательство женщины, которую вопреки собственной воле полюбил, это больно.
- Как мило с твоей стороны, - жаль, не хватает сил улыбнуться, - просто подожди немного, и твоё желание будет удовлетворено. В любом случае я хотел бы удовлетворить желание женщины. Кто доставил тебя сюда?
- Добрый человек.
- Его имя?
- Не твоё дело!
- Верно... не моё...
Она права - сейчас ни к чему задавать лишние вопросы. Главное - она здесь. Она пришла увидеть его. Кто-то негромко захныкал, и Ройенталь невольно подался вперёд. Свёрток в руках Эльфриды зашевелился, капюшон соскользнул с его головы. Тёмные волосы, ярко-голубые глаза. Красивый малыш.
- О... это мой ребёнок?
- Это твой сын, - враждебность прошла, в голосе осталась лишь гордость.
- Ты пришла сюда показать мне ребёнка? Что ты намереваешься делать теперь?
Молчит. Только смотрит на него, словно хочет запомнить получше. И ребёнок смотрит. Малыш. Несбыточная мечта семейства Миттермайеров. Как странно устроена жизнь. Им нужны дети, но они не могут их иметь. Он не хотел ребёнка, но Эльфрида родила его. Куда только смотрят боги? Впрочем, скоро он сможет спросить у них сам...
- Послушай... наш ребёнок заслуживает более ответственных родителей. Без пятен на репутации. Встреться с Вольфгангом Миттермайером, и отдай сына ему. Лучшей участи и представить невозможно. У него будет дом, любящие родители. Всё...
Пот катится по лицу, снова наваливается слабость. Ройенталь откинулся на спинку кресла, снова закрыл глаза.
- Если всё ещё хочешь убить меня - поторопись. Можешь взять мой пистолет.
Снова мягкие шаги, шелест платья. Нежная рука бережно вытирает пот с его лба. Почему веки такие тяжёлые, так хочется сейчас видеть её лицо. Дышать всё трудней. Сквозь звон в ушах слышится слабый шёпот:
- Люблю тебя... тебя одного... всю жизнь...
Сомкнулась темнота, и он подумал - сейчас к лучшему, что нет сил сказать "Люблю тебя". Пусть лучше она не знает об этом. И плачет меньше.
Он был удивлён, когда снова пришёл в себя. Значит, есть ещё немного времени. В комнате пусто, лишь белый платок на столе напомнил о том, что увиденное не приснилось. Что ж, боги не так уж зловредны. Ему позволили увидеть ту, которую он и не мечтал уже увидеть. Позволить увидеть того, кого хочется увидеть перед смертью, наверняка намного проще.




В тусклом свете заходящего солнца лицо Императора казалось совсем бледным, одеяло на груди почти не шевелилось, золотистые волосы словно поблёкли. Миттермайер поклонился, сел у изголовья.
- Вы хотели меня видеть, Ваше Величество?
- Да, - тихо произнёс Райнхард, - я хочу... попросить у тебя... прощения...
- Прощения? За что?
- За то, что не поговорил с Ройенталем до того, как мятеж разгорелся всерьёз. За то, что не удержал его от мятежа. За то, что вынудил тебя сражаться против лучшего друга. Я... я слишком поздно понял, зачем Ройенталь затеял мятеж. Он понял, что мне для нормальной жизни нужен враг. И решил сам стать этим врагом. Как глупо...
- Я тоже уверен, что так оно и было. Ройенталь слишком любил вас, чтобы предать.
- Как всё глупо, - Райнхард вздохнул, - почему начинаешь понимать что к чему только под самый конец жизни? Впрочем, скоро я смогу извиниться перед твоим другом лично. Когда сядем за пиршественный стол в Вальгалле.
Миттермайер заморгал, чтобы сдержать слёзы, осторожно положил ладонь поверх руки Императора.
- Ваше Величество... Райнхард... Прошу вас, держитесь, не дайте болезни себя одолеть! Я знаю - вы привыкли воевать, а теперь война закончилась, но в жизни есть другие поводы для радости. У вас есть любящая жена, сын, вы нужны им. Неужели ради них не стоит отложить пир в Вальгалле?
- Но я совсем не знаю, как вести себя с ребёнком...
- Поверьте, я понимаю ваши чувства, - улыбнулся Вольф, - мне самому поначалу было страшно, когда Феликс только появился в нашем доме. А теперь я не представляю, как мы раньше жили без малыша. Увидите - всё изменится, когда вы увидите улыбку сына.
- Может ты и прав... но у меня так мало осталось сил...
- Просто стоит поберечь их. Отдохните, Ваше Величество. И подумайте о том, чтобы найти в жизни новый смысл. Вы нужны нам всем, мой Император.
Райнхард устало закрыл глаза.
- Иди, Миттермайер. Спасибо, что поддерживаешь меня. Иди домой, тебя ведь ждут...
Вольф встал, молча поклонился, пошёл к двери. На пороге обернулся. Лицо Императора уже не казалось мертвенно-бледным. Но возможно это была лишь игра света.

---

ЛоГГ. Постканон.

Император Александр и его главная страсть.

Алек вошёл в конюшню кадетского корпуса, вдохнул полной грудью запах лошадиной шерсти, и радостно рассмеялся. Здесь у него никогда не получалось сохранить мрачное настроение. Боль от разлуки с Мадлен притихла, отодвинулась вглубь сознания. Император решительно прошёл по коридору в манеж. Там было почти пусто, только в противоположном от конюшенного входа старший инструктор, Ханс Штирнер, гонял на корде караковую кобылу. Алек пригляделся к ней повнимательней и ахнул:
- Герр Штирнер, болезнь повредила моему зрению или это в самом деле чистокровка?
- О, Александр-Зигфрид, - тренер улыбнулся, - рад видеть вас вновь в этих стенах. Нет, болезнь была не настолько тяжёлой, это действительно чистокровная кобыла. Причём скаковая.
Штирнер набрал корду, заставляя лошадь замедлить бег, а потом перейти на шаг, взял её под уздцы, и подвёл к Алеку.
- Хороша, - одобрил кайзер, - разве что выход шеи низковат. Но порой это неплохо. Например для скакунов-стиплеров.
- Красива, спору нет, но ума не приложу, что с ней теперь делать. Валькирию преподнёс в дар кадетскому корпусу один из наших бывших учеников. подозреваю, что он просто разочаровался в ней, когда питомица не то что не выиграла ни одной скачки, но и выше четвёртого места ни разу не поднялась. Подарок, продать нельзя, но и к нашему делу она мало пригодна, учиться надо на добронравных полукровных породах, а не на чистокровке с "аристократическими" нервами. Тем более молоденькая трёхлетка.
Алек погладил кобылу, скользнул взглядом по поджарому телу и крепким ногам.
- А знаете, герр Штирнер, я бы пожалуй взялся её поработать. Тем более похудел сильно после болезни. Она уже знает что такое прыжки?
- На корде или в шпринтгартене прыгает. Но под всадником я ещё ещё ни разу не пускал.
Алек решительно отстегнул корду, легко взлетел в седло. Повинуясь движению шенкелей, Валькирия с места взяла в рысь. Сделав пару кругов и сменив направления Алек пустил её галопом.
- Неплохо! - крикнул тренер, - теперь направь-ка её на тот чухонец. Высота небольшая, но проследи, чтобы прыгнула, а не перешагнула.
Император поглядел на препятствие, указанное тренером. Похожий барьер стоял, когда они ездили в этом манеже вместе с Мадлен. К горлу подкатил ком, пальцы разжались, лошадь вильнула в сторону у самого препятствия, и легко обошла его.
- Эй, Александр! - голос Штирнера прозвучал как удар бича, - не порть мне кобылу! Ты её что - закидываться учишь? А ну собрал повод, вольт направо и снова на прыжок!
Алек тряхнул головой, боль сменилась злостью. Неужели он, сын Райнхарда фон Лоэнграмма, покорившего Галактику, не может взять себя в руки? Нет уж, не бывать тому! Он не позволит себе расклеиться, в конце концов и Мадлен бы этого не одобрила. Сосредоточиться. Мысленно провести линию от середины прыжка, подойти под прямым углом, чтобы не было соблазна обойти барьер. Препятствие всё ближе. Выслать Валькирию вперёд. Готово! Кобыла легко перескочила через жердь.
- Отлично, девочка, - Алек отдал повод и огладил её, - так держать. Кажется я знаю, что с тобой делать.
После тренировки кайзер сам вычистил караковую, подошёл к Штирнеру.
- Мне тут кое-что пришло в голову. Вы не можете продать Валькирию, но можете сдать её в аренду какому-нибудь не очень богатому жокею-любителю. А пока я готов заниматься с ней сам. Разумеется с вашей помощью.
- Это пожалуй здравая идея. Что ж, если вы сумеете найти для Валькирии такого хозяина, я буду рад.
"Найду, непременно, - усмехнулся про себя Алек, - вот только уговорю адмирала Кесслера сделать мне поддельные документы. Сначала можно будет выступать в барьерных скачках, а к моему восемнадцатилетию мы вместе с лошадкой дозреем и до стипль-чеза. Что залечит разбитое сердце лучше, чем сбывшаяся мечта?".

Алек надел маску, спрятал длинные волосы под жокейский шлем.
- Ну, теперь я готов. Спасибо что подвёз до ипподрома, дядя Вольф.
Миттермайер вздохнул.
- Ваше Величество, может вы всё-таки передумаете? Стипль-чез самый опасный из видов конного спорта, я никогда себе не прощу если...
- Не надо, дядя Вольф. Я сейчас не Император, а обыкновенный жокей-любитель, Зигфрид Мозель. Я обещаю, что буду осторожен.
- Правда, пап, не волнуйся. Мы ведь оба ездим верхом чуть ли не с того дня, как научились ходить, ну что может случиться? - поддержал друга Феликс.
- Хорошо, раз вы оба так уверены. Удачи, мой кайзер.
- Спасибо. Мне надо поторопиться, а то ещё снимут с соревнования.
Юный Император вылез из машины и лёгкой походкой направился к конюшням. Миттермайеры поднялись на трибуны.
- Не понимаю всё же - зачем вся эта таинственность - маска, фальшивые документы...
- Это как раз легко понять, папа. Алеку надоедает быть императором 24 часа в сутки. А так он может быть на равных со всеми. И потом - Её Величество никогда бы не разрешила сыну скакать стипль-чезы, а Алек это обожает. Ох, я так волнуюсь... Ведь сегодня дебют и у Алека, и у Валькирии.
- Валькирии?
- Так зовут его лошадь. То есть не его, он просто на ней выступает.
- Ох, Феликс... Ты понимаешь, что если Императору сегодня не повезёт, Её Величество прикажет меня казнить, и я даже не буду с ней спорить.
- Хватит, пап. Нельзя с таким настроем смотреть скачки. Кстати, участники первой уже выстраиваются у старта. Вон Валькирия, под седьмым номером.
Миттермайер присмотрелся к шеренге возле стартовой линии. Караковая кобыла нервно переступает на месте, встряхивает гривой. Всадник на её спине кажется совсем крошечным. Ударил колокол, лента поднялась, скакуны понеслись по дорожке.
- Хорошо стартовал, - прокомментировал Феликс, - идёт по внешней стороне круга, так надёжнее. Подходят к первому препятствию. Смотри, прыгнули с большим запасом.
Вольф перевёл дух. Кажется, он в самом деле зря драматизирует. Вот Алек выслал лошадь поводом, переместился с пятого места на четвёртое. Второе препятствие, третье. Четвёртое - белый забор. Валькирия вдруг резко мотнула головой, замедлила ход. Алек взмахнул хлыстом, кобыла прыгнула... и зацепившись за верхний край препятствия рухнула "на колени", жокей вылетел из седла. Миттермайер вскрикнул, Феликс сжал кулаки.
- Тише пап. Видишь - он встаёт.
- Поверить не могу - он снова лезет в седло.
- Решил продолжить скачку. Правильно, я бы так же сделал.
- Надеюсь, ты не станешь рисковать собой в подобных развлечениях...
Скакуны ушли далеко вперёд, но Император твёрдо решил не сдаваться. Миттермайер видел, как он раскачивает поводом, высылая лошадь вперёд и Валькирия, словно подхватив его настрой, помчалась как стрела. В повороте на финишную прямую она уже сравнялась с замыкающими скачку, и финишировала шестой из десяти.
- Знаешь, сынок, я кажется понял, - задумчиво произнёс Миттермайер, - это было великолепно.
- Я же говорил, что всё будет хорошо, - улыбнулся Феликс, - а теперь пошли к машине - лучше не задерживаться. Алек вернётся - и сразу поедем домой. Но естественно к нам, а не во дворец.

Алек, нет, жокей-любитель Зигфрид Мозель, взял у конюха повод Валькирии, похлопал кобылу по шее.
- Как она сегодня?
- Сам видишь - приплясывает когда идёт, значит в хорошем настроении. Соперники в третьей скачке так себе - верный шанс на победу.
- Верный шанс это хорошо. Нам бы немного удачи... А пока прогуляемся, дорогуша, тебе надо размяться, верно?
Он повёл лошадь по двору конюшни, негромко разговаривая с ней. Внезапно голова закружилась, песок под ногами разъехался, Валькирия словно опрокинулась спиной назад. Всё покрыла тьма.
- Ваше Величество, - прошептал нежный женский голос над самым ухом, - Ваше Величество, очнитесь!
Алек открыл глаза. Понял, что лежит на койке, а у изголовья сидит девушка в белом халате. Император прежде всего ощупал лицо. странно, маска на месте. Кто же мог раскрыть его секрет? Ожесточённо протёр глаза, и расплывчатый силуэт девушки обрёл чёткость.
- Ани? Где я - в больнице?
- Нет. В медпункте при ипподроме. Похоже, у тебя был обморок...
- Кажется я переборщил со сбросом веса, - пробормотал юный кайзер, - но Валькирии очень неудобно под призовым седлом, хоть оно и легче. Однажды я чуть ей спину им не сбил.
- Вот, попей воды с глюкозой, - Ани протянула ему стакан, - это придаст сил. Я бы не советовала тебе сегодня скакать,но...
- Но мне твои советы не нужны, - с весёлой улыбкой заметил Алек, - Ани, милая, хорошая моя, ты же не запретишь мне участвовать в главной любительской скачке года? Впереди выпускной Академии, а сразу после него я собираюсь объявить войну "Нью-Терре". Кто знает, может другого шанса у меня просто не будет...
- Ох, Алек...
- Тсс. Я Зигфрид Мозель, понимаешь. Кстати, как ты меня узнала, если не снимала маску?
- Я ведь знаю тебя не первый год и узнала как только увидела. По осанке, походке, манере держаться. Но не беспокойся, я никому больше не говорила.
- Ты чудесная, - Алек поцеловал подруге руку, - Ани, прошу ,позволь мне скакать. А я за это... за это... Хочешь, женюсь на тебе? Вот честное слово, сразу после победы и женюсь!
- Да ну тебя с твоими шутками, - Ани шутливо хлопнула Алека по руке, проворно обвившей её талию, - ладно, я понимаю, что тебе это действительно нужно. Скачи. И жениться на мне не надо. Во всяком случае из благодарности.
- Спасибо! - Алек просиял, и поцеловал девушку в щёку, - всё-таки ты настоящий друг. И... и красавица вдобавок.
Решительно отстранил Ани, соскочил с койки, и вышел из медпункта. Перед скачкой нельзя расхолаживаться. Даже если только что поцеловал женщину, которая в твоей жизни значит так много. Но до победы над терровцами это должно оставаться тайной. Даже от Феликса.

Алек потрепал Валькирию по гриве, поцеловал в нос.
- Второе место это здорово, да, малышка? Теперь мы всем покажем.
Конюх повёл кобылу в конюшню. Юный кайзер потянулся, довольно улыбаясь. Пора бы уже и домой. Или посмотреть ещё пару скачек? Внезапно к нему подбежал тренер, схватил за руку.
- Зиг... как хорошо, что ты здесь, у меня неприятности... Шульц в четвёртой скачке упал, чудом ногу не сломал. Но ушиб сильный, врач не допускает к седьмой скачке. И ни одного свободного жокея кроме тебя. Зигфрид, не выручишь? Сможешь справиться с жеребцом?
- Смогу, если не совсем зверь, - кивнул Алек, - эта скачка для новичков?
- Да. Жеребец этот вроде Валькирии - раньше в гладких скачках выступал. Прыгает неплохо, но одно дело на тренировке, а другое - здесь. Можешь прийти хоть последним, но покажи ему, как правильно брать препятствия.
- Хорошо. Не волнуйтесь, пройдём как надо. Хорошо. Форму возьмёшь в раздевалке, служащего я предупрежу.
Тренер пошёл прочь, а Алек довольно потёр руки. Конечно нельзя радоваться чужому несчастью, но для него всё складывается очень неплохо.
Взглянув на жеребца, уже готового к скачке, император восхищённо ахнул. Высокий, статный, крепкие ноги, гордо вскинутая голова, украшенная большой звездой. Масть приятного золотистого оттенка, на ногах ни единой отметины.
- Красавец, - Алек почесал жеребца под гривой, - как его зовут?
- Лоэнгрин.
- Сказочное имя. Ему подходит. Что ж, посмотрим какова легенда в деле. Хотя мне уже ясно, почему он всё ещё жеребец, - жокей легко взлетел в седло, разобрал повод.
Лошади выстроились у стартовой линии. Лоэнгрин косился на соперников, нетерпеливо бил копытом. Едва поднялась лента, рванулся вперёд так, что чуть не вырвал повод, Алек качнулся в седле, крепче сжал колени, набрал повод.
- Тише, тише, парень. Успеем ещё.
Жеребец рвался вперёд, не желая держаться в хвосте, жокею едва удавалось держать его третьим - Алек боялся, что излишняя резвость измотает лошадь раньше времени. Перед первым препятствием жеребец сам немного замедлил ход, прыгнул.
- Отлично, - шепнул Алек на ухо коню, - ты молодец. Только не спеши. Прошу, тише. Тебе надо видеть, как прыгают другие, чтобы не ошибиться самому.
Взяв последний барьер, Алек отпустил повод, Лоэнгрин легко обогнал впереди идущих соперников. Кусты по бокам дорожки слились в сплошную зелёную полосу, ветер свистел в ушах. Алек осторожно оглянулся, рассмеялся.
- Один, - прошептал он, - один, без никого. Вот это да...
Удар колокола донёсся как сквозь слой воды. Выиграл! Спешившись в загоне для победителей, Алек с тревогой взглянул на бока Лоэнгрина, опасаясь заметить за рёбрами "запальный жёлоб", но жеребец дышал ровно, казалось, поднеси к ноздрям зажжённую спичку, и пламя не колыхнётся.
- Ты сокровище, - тихо сказал ему Алек, - мечта. И как всякое подлинное сокровище, тебя нельзя купить... просто потому, что никто не продаст.

- Герр Бломберг, ну пожалуйста, - Алек умоляюще взглянул в лицо тренеру, - позвольте мне выехать на Лоэнгрине на проминку. Шульц ведь всегда выезжает только на старт.
- Шульц считает, что для Лоэнгрина проминки не нужны, это может его слишком разгорячить перед стартом.
- Но вы же сами всегда говорили, что лошади лучше размяться перед тем, как скакать.
- Лоэнгрин и в самом деле очень горяч. Растратит весь пыл на проминке. Впрочем, я видел, что тебя он позволяет себя сдерживать. возможно Шульц уже попросту стареет. Хорошо, Зиг, бери жеребца и поработай его немного. Только не резвить! Прибавленная рысь, немного кентера, и не быстрее!
- Слушаюсь, мой тренер, - Алек по-военному отсалютовал Бломбергу и пулей метнулся к конюшне, попросить конюха оседлать Лоэнгрина.
Но проехав примерно полпути до скаковой дорожки, Алек свернул к полицейскому посту, остановился так, чтобы здание караулки скрывало его от посторонних глаз, спешился, негромко свистнул. Лоэнгрин насторожил уши, дёрнул головой, но юноша удержал его. Из кустов почти бесшумно вынырнули Феликс и Виктория, оба несли довольно объёмные сумки.
- Скорей, - крикнул император, бросая девушке повод, - у нас всего несколько минут.
Феликс быстро снял с жеребца седло, снял потник и вальтрап, накрыл спину Лоэнгрина широкой алой попоной с вышитыми золотыми львами. Тем временем Алек сбросил жокейский шлем, нацепил поверх камзола тунику, сшитую из материи, благодаря рисунку выглядящей как стальная кольчуга, застегнул пояс, с висящим на нём охотничьим рогом, поколебавшись немного, нацепил меч. Потом набросил поверх "кольчуги" белый плащ на серебристой подкладке.
- Готово? - спросил у Феликса, - хорошо. Подсади меня. Только встань так, чтобы Лоэнгрин не заметил меча.
- Всё бы тебе выпендриваться, - проворчал Миттермайер-младший, - взял бы Молнию, с ней хоть порепетировать можно было.
- Рыцарь на кобыле это анекдот. Тише, тише, Грини, всё хорошо. Мы просто немного проедемся. Вики, давай самое главное.
Виктория бережно извлекла из сумки огромный букет чайных роз, подала всаднику. Алек глубоко вздохнул, и снял маску, убрал под тунику. Крепче перехватил повод одной рукой, другой сжимая цветы, пустил коня лёгкой рысью по дорожке, потом поднял в галоп. Успевшие немного отрасти золотистые волосы развевались на ветру, розы подрагивали листьями. Алек свернул к медпункту, остановил Лоэнгрина у самого крыльца.
- Ани! - крикнул юноша во всю мощь лёгких, - Ани!
Распахнулась дверь, девушка выбежала на крыльцо. Застыла, ахнув от удивления. Алек соскочил с коня, прошёл несколько шагов, отделявших его от возлюбленной. Опустился на левое колено, правой рукой протянул букет вперёд.
- Ани, я люблю тебя! Прошу тебя, стань моей женой. Моей Императрицей.
- Ах, Алек... Это просто чудесно, - очень хотелось подбежать к нему и с радостным визгом повиснуть на шее, как не раз бывало в детстве, но торжественность момента нельзя было нарушать. Девушка подошла к коленопреклонённому юноше, осторожно взяла букет.
- Я согласна. Только где же кольцо?
- Принесу его вечером, когда приду просить твоей руки у Премьер-министра. Слишком боялся потерять его здесь.
- Тогда зачем вообще было затевать всё это?
- Как зачем? Чтобы было побольше свидетелей нашей помолвки. И потом, многие ли императоры могут похвастаться тем, что делали предложение своим дамам сердца на ипподромной дорожке?
- Мальчишка. Как есть мальчишка, хоть и победил терраистов. Но я люблю тебя именно таким.
Алек обнял девушку за талию, коснулся губами её губ.
- А сейчас прости, мне лучше вернуться к герру Бломбергу Зигом Мюзелем. Интересно, что он скажет, когда узнает про случившееся здесь?

Феликс повозился в спальном мешке, стараясь устроиться поудобней, но пол в палатке был неровным и довольно жёстким, поэтому юноша вылез из мешка, и ткнул в бок лежащего рядом Алека.
- Подъем, Ваше Величество.
- Феликс, не будь садюгой, - проворчал император, - дай поспать.
- Вставай. Мы хотели съездить в горы, путь неблизкий, надо лошадей покормить и ещё дать им переварить еду. Так что нечего подражать Яну Вэньли, поднимайся.
- Вредина, - Алек показал приятелю язык, но из палатки выбрался.
Феликс вылез следом. Лошади паслись неподалёку, привязанные длинными тросами к колышкам. Феликс отстегнул трос от колышка, повёл гнедого Альтаира к реке. Следом пошёл Алек с серым Лабиринтом. Кони склонились к воде. Феликс негромко мурлыкал песенку, Алек молча смотрел на другой берег, погружённый в свои мысли. Вздохнул, отбросил волосы со лба.
- Знаешь, Феликс... Я теперь в полной мере осознал, что такое неразделённая любовь.
- Э... - Феликс откашлялся, - странные слова для человека, готовящегося через пару месяцев стать отцом. Неужели тебе мало моей сестры?
- Я совсем не о женщинах, друг...
- О ком же?
- О Лоэнгрине. Я больше ни разу не садился на него, не то чтобы выступать. А ведь это... Это сокровище, мечта. Говорят, что по-настоящему свою лошадь жокей встречает раз в жизни. В том первом стипль-чезе мне казалось, что мы слились в единое целое. Но Шульц его основной жокей, и вообще, профессионал. Жалкому любителю, который едва-едва выкраивает время для тренировок, нельзя доверять жеребца такого класса. Но Феликс... если бы ты знал, как я хочу снова выступить на Лоэнгрине. И победить. Выиграть Большой стипль-чез. После такого и умереть не жаль.
- Притормози. Умирать тебе уж точно рано.
- Феликс... Отцу было 25, когда болезнь его одолела. Мне сейчас 22. И за тот год, который я провёл в логове нью-терровцев меня пару раз сваливала лихорадка. Возможно дело было в обычном переутомлении, но...
- Возможно? У вас там не было врачей что ли?
- Были, но врач мог при осмотре заметить маску, так что я решил не рисковать. Да не смотри так. Эмиль ведь два раза в год заставляет меня сдавать кровь на анализ, и ничего там не нашёл.
Лабиринт фыркнул, отошёл от воды, а немного времени спустя Альтаир последовал его примеру.
- Лошадки напоены, можно и кормить, - Алек улыбнулся, но глаза его по-прежнему оставались мечтательно-грустными, - и всё-таки, до чего хорош Лоэнгрин... Но заполучить его я могу разве что раскрыв своё инкогнито. Впрочем... мечта стоит того. Теперь я уже достаточно взрослый, чтобы мама не смогла меня удержать.
- Ну ты даёшь... Алек, боюсь это плохая идея. Видишь ли, два дня назад пришло сообщение с Клянгейта, где сейчас на исправительных работах участники "Нью-Терры". Том Джонсон сбежал.
- Ух ты... - Алек присвистнул, - силён Большой Томми. Думаешь, он теперь попытается убить меня?
- Ну... может конечно он просто вернётся домой. Или будет искать "Эрвина-Йозефа". Но до тебя ему ближе. потому я и настоял, чтобы к нашему сегодняшнему конному походу присоединилась парочка твоих телохранителей.
- Вот что... Надо послать людей на Хайнессен, найти семью Джонсона. Возможно им что-то известно. Ну а я... я видимо побуду приманкой. Кажется впереди интересная игра, а, Феликс?
- Ты неисправим... Прошу всё же - побереги себя. Хотя бы ради Ани. Ну а мы тебя побережём со своей стороны.

Алек шёл к конюшням, погружённый в размышления о будущем разговоре с баронессой фон Вестфален, хозяйкой Лоэнгрина. В конце концов, сколько можно прятаться? Пусть придётся ездить на ипподром в сопровождении охраны, но он хочет работать этого чудесного жеребца под своим именем и со своим лицом. Уговорить Магдалену вряд ли будет так уж сложна - баронесса сама натура увлекающаяся, лишь бы не взяла сторону мамы, когда она начнёт ахать насчёт опасности стипль-чеза. Самый сложный вопрос во всём этом деле - Шульц. Он принёс конюшне Бломберга немало побед, Лоэнгрин ни разу не опустился ниже шестого места. Просто "отодвинуть" его ради исполнения мечты императора попросту непорядочно. Поток мыслей прервало ржание. Алек остановился, помахал рукой стоящему в леваде жеребцу.
- Грини, я иду. Здорово, приятель. Погоди, ты почему не на дорожке? Сегодня день прыжков, а ты в леваде прохлаждаешься. Неужели заболел?
Рыжий немедленно ткнулся носом в карман с сахаром, попытался схватить его прямо сквозь ткань куртки.
- Зиг, ты пришёл, как хорошо, - к ним уже спешил тренер, - у нас тут неприятность вышла... На вчерашней тренировке Лоэнгрин почуял кобылу в охоте, ну и попытался к ней пристроиться. Прямо на дорожке. Шульц ему, понятно, настучал железом по зубам, потом хлыстом добавил, и видимо переборщил... Теперь наш чемпион обиделся, не даёт на себя садиться. может конечно это пройдёт со временем, но они с Шульцем и раньше случалось, что не ладили. Пауль правда сразу меня предупредил, что с жеребцами не работает, но доверить такое сокровище запасному жокею я не захотел. А теперь вон как вышло. Зиг, скажи... ты совсем не можешь приезжать на ипподром чаще двух раз в неделю?
- Герр Бломберг, - Алек недоверчиво покосился на тренера, - на что вы намекаете? Неужели вы доверите лучшую в конюшне лошадь любителю?
- Ты уже работал с Лоэнгрином, и руки у тебя умелые. Вспомни, я не раз тебе говорил, что ты мог бы добиться большего, если бы тренировался чаще. Ты даже на своей довольно-таки слабенькой кобыле умудрялся показывать неплохие результаты. Так что - сможешь работать Лоэнгрина постоянно?
- Смогу, - кивнул Алек, - только сперва прошу вас устроить мне встречу с его хозяйкой. Я хотел бы договориться с ней лично.
Небо заволокло тучами, тёплый летний ветерок превратился в порывистый, холодный. Вдалеке пророкотал гром, Лоэнгрин испуганно всхрапнул, затанцевал на месте. Алек присвистнул, успокаивая жеребца, положил руку на гребень шеи.
- Тише, малыш. Дождь это нестрашно. Не будем давать ещё преимущества главному сопернику, - кайзер взглянул на жеребца под номером восемь, республиканского Мордреда.
Чёрная как смоль шерсть так и лоснилась. Он бросил на Лоэнгрина злобный взгляд, и вызывающе заржал.
- Жокеи, в сёдла! - крикнул распорядитель.
Алек согнул ногу, конюх подсадил его, и вот Лоэнгрин уже короткой размашкой направляется к старту. Новый раскат грома смешался со стартовым колоколом, дождь полил одновременно с началом главной скачки года. Император придержал коня, дорога впереди длинная, не стоит испытывать лошадь на выносливость раньше времени. После первого же прыжка взметнулся фонтан грязи, жокей едва успел пригнуться, чтобы не заляпало лицо. Восьмой номер виднелся далеко впереди, ближе к лидирующей группе. Азарта скачки видимо взял верх над испугом, Лоэнгрин уже не обращал внимания на гром и молнии. На четвёртом препятствии лидер зацепился за верхний край забора и рухнул, остальным пришлось броситься в стороны или замедлить ход, чтобы не врезаться в бьющегося как рыба вытащенная на берег скакуна. Алек бросил коня в открывшийся проход, обогнал двух лошадей, пристроился чуть позади Мордреда. Сердце Алека забилось чаще - Большой таксис совсем близко. Если там они потерпят неудачу, победы скорей всего не видать. А на следующий год он вряд ли сможет выдержать нужный вес. Ещё три прыжка, поворот, несколько метров по скользкой словно болото дорожке...
- Давай, милый, - шепнул Алек, - лети!
Мордред легко перескочил через живую изгородь, но видимо жокей не рассчитал ширину рва, жеребец при приземлении соскользнул в него задними ногами. Алек сильней послал Лоэнгрина вперёд, препятствие мелькнуло под ним, рыжий приземлился на той стороне рва, поскользнулся на раскисшей земле, повалился "на колени". Жокей охнул, изо всех сил сжал коленями бока скакуна, натянул повод, давая Лоэнгрину дополнительную опору. Тот рывком поднялся, и поскакал за ушедшими вперёд участниками, ход его оставался таким же ровным, но всадник почувствовал, что в нём нет прежней уверенности.
- Лоэнгрин, милый, давай... Больше так трудно не будет, обещаю. Скачи же!
Краем глаза Алек заметил, что Мордред тоже продолжает скачку. Это словно подхлестнуло Лоэнгрина - он зло прижал уши, скрежетнул зубами, рванулся вперёд.
Скачка оказалась по-настоящему трудной - до финишной прямой дошли не больше трети соревнующихся. Лоэнгрин шумно дышал, Мордред покрылся пеной. Сейчас впереди них была только одна лошадь - гнедая Волшебница Магдалены фон Вестфален.
- Нет, - прошептал Алек сквозь стиснутые зубы, - двум женщинам точно не уступлю!
Он чуть взял на себя, давая Лоэнгрину вздохнуть, потом звонко щёлкнул языком над самым его ухом. Жеребец рванулся, кусты по бокам дорожки слились в одну зелёную полосу. Рядом всхрапывал Мордред, не желавший ни на волосок уступать первенство. Они оба с лёгкостью обошли Волшебницу. Финиш летел навстречу, жеребцы по-прежнему шли голова в голову. Колокол!
Публика на трибунах затихла, не решаясь спорить о том, кто первым пересёк черту. Наконец щёлкнул громкоговоритель, и металлический голос безразличным тоном объявил.
- Седьмую скачку, Большой стипль-чез выиграл номер десятый - Лоэнгрин, под седлом Александра-Зигфрида фон Лоэнграмма. Второе место, на шею сзади - номер восьмой - Мордред.
Трибуны взорвались радостным криком - имперцы от души рукоплескали своему императору. Алек же почти не слышал их. Соскочив с седла он опустился на колено, и поцеловал Лоэнгрина между ноздрей.

---

ЛоГГ. Постканон.

Желая собрать воедино все, что я писал о "Нью-Терре".

Миттермайер бережно положил в сумку бутылку шампанского, вышел из винной лавки. Вечер был тихим и в меру морозным, с неба сыпал пушистый снег. Заканчивалось 30 декабря. Не далее как сегодня днём сияющий от гордости Феликс принёс оценочный лист, в котором не было ни одной оценки ниже "хорошо". Завтра их ждёт в гости Императрица с сыном, а сегодня обещал заскочить Биттенфельд, собственно ради него и было куплено шампанское. Вольф поднял глаза к усыпанному звёздами небу. "Оскар, видишь ли ты сейчас меня? Доволен ли тем, как растёт твой сын? А может сожалеешь, что не можешь сам пожать ему руку или поцеловать в нос, желая спокойной ночи?" Мысли прервало развесёлое пение - по улице к магазинчику шёл невысокий мужчина в чёрном пальто. Он сильно кренился то на правый, то на левый бок, всякий раз при этом поднимая над головой недопитую бутылку. У самого крыльца лавки он остановился, стараясь удержаться на дрожащих ногах и не уронить драгоценную ношу. Миттермайер досадливо поморщился - ну вот, постоял на крылечке. Теперь чтобы попасть домой придётся обходить этого типа. Конечно ничего опасного тут нет - когда человек настолько пьян, на агрессию сил просто не хватает. Вольф спустился с крыльца, стараясь держаться подальше от пьяного, но тут поведение мужчины резко изменилось. Он перестал шататься, с размаху ударил бутылкой о перила. Раздался звон разбитого стекла, блеснула в свете фонарей "розочка". Миттермайер попятился, рука потянулась к бластеру, но пьяный метнулся вперёд с быстротой хорошо обученного бойца. Спасаясь от удара, Вольф бросился на землю, и в тот же миг раздалось грозное рычание, серый шпиц, сделав огромный прыжок, яростно впился в руку нападавшего. Мужчина вскрикнул от боли, вторым рукавом хлестнул собаку по морде. Уловка подействовала - пёс вцепился в рукав, а "пьяный", мгновенно скинув пальто, пустился наутёк, петляя как заяц, бластерный выстрел только оплавил снег на его следах.
- Миттермайер, держи его, гада! - адмирал Биттенфельд выскочил из переулка с бластером в руке, - не уйдёт!
- Тристан, за мной! - Миттермайер побежал следом за Биттенфельдом, но оба успели увидеть только, как нападавший прыгнул в машину, дожидавшуюся его на соседней улице. Взревел двигатель, взвизгнули шины.
- Х-хель! - Вольф сердито сплюнул в снег, - ну почему я так и знал?
- Знал? - удивился Биттенфельд, - это что - твой знакомый?
- Нет. Но случайный прохожий вряд ли бросился бы на премьер-министра с "розочкой". Ты номера машины видел?
- Заляпаны снежной кашей. Видно ты прав - это не случайно.
- Вёрнёмся в лавку, позвоним в полицию. Весёлый выдался вечерок, ничего не скажешь. Ты-то как здесь оказался, да ещё с Тристаном?
Услышав своё имя пёс потёрся щекой о руку хозяина, Миттермайер потрепал его по ушам.
- Правильней сказать - он со мной, - рассмеялся Биттенфельд, - понимаешь, я пришёл, твоя жена сказала, что ты пошёл за шампанским и сейчас вернёшься, предложила подождать. Я ждал-ждал, а тут пёс начал скулить и рваться к двери. Феликс сказал - странно, обычно Тристан так себя не ведёт, но вроде он в какой-то книге читал, что собаки способны чувствовать, когда с хозяином беда. Вот я и решил проверить. А паренька уговорил со мной не идти.
- Спасибо, что помог. Завтра непременно поблагодарю Императора за такой подарок.
Пальто неудавшегося убийцы так и лежало возле крыльца винной лавки. Миттермайер разглядел на подкладке вышитый символ - феникс охваченный пламенем и надпись New Terra. Премьер-министр покачал головой.
- Я конечно не берусь утверждать, что у меня чутьё лучше чем у Тристана, но кажется впереди у нас новые бои.
Биттенфельд пожал плечами.
- Наверное ты прав. Но волноваться из-за этого не стоит. Пусть лучше волнуются наши враги.

Миттермайер в очередной раз перечитывал рапорты космических патрулей. Как обычно - ни следа загадочной "Нью-Терры". Как будто растворились в бесконечном Космосе. Видно хорошо умеют прятаться. Впрочем, планет много, все не обшарить. Дремлющий возле стола Тристан (после покушения, случившегося три года назад Эва настояла на том, чтобы мужа на работу сопровождал пёс), навострил уши, завилял хвостом.
- Что, приятель, Его Величество нуждается в моём совете? - пёс вскочил, с радостным лаем кинулся к двери, в которую как раз вошёл юный Император.
- Привет, Тристан! Что, работаешь системой оповещения? Молодец! А мои мохнатые гвардейцы совсем обленились на старости лет.
- Добрый день, Ваше Величество, - Миттермайер поднялся из-за стола, - я ознакомился с рапортами, боюсь ничего дельного пока не могу сообщить.
- Жаль. Но знаешь, дядя Вольф, мне кажется, что их удары нацелены не на то, чтобы завладеть Империей. Просто кто-то сводит счёты с моей семьёй. Терраисты, которые в своё время не давали покоя моему отцу, часто убивали невинных, но их удары практически никогда не были нацелены на конкретных людей. А тут, посмотри сам - покушение на тебя, авария, в которой едва не погиб Мюллер, ловушка, в которую угодили "Чёрные рыцари". Если бы только матушка разрешила мне вступить с ними в открытое противоборство! Но мне всего 16 и я вынужден её слушаться.
- Ваше Величество, Императрица Хильдегарде права. Вам нельзя рисковать собой.
- Да, да, я же у вас единственный...
- Не ёрничайте, мой Император. Вы действительно дороги всем нам.
Алек улыбнулся, отчего лицо его словно озарилось особым светом.
- Что ж, если так, то полагаю, ты не откажешься меня прикрыть, дядя Вольф?
- Прикрыть?
- Ну да, как обычно после бала в Академии. Бал был два дня назад, и сегодня я должен встретиться с одной графиней, старшей сестрой моего однокурсника. Особа влиятельная, недурна собой. Таким лучше не отказывать. Погуляю с ней часок по саду, ведя умные разговоры, а когда ей вздумается потихоньку отвести меня в местечко поукромней, ты придёшь и скажешь, что появилось дело государственной важности, непременно требующее моего присутствия на Совете.
- Ваше Величество, - покачал головой Миттермайер, - пристало ли вам обманывать даму?
- Обманом было бы заводить отношения с женщиной, которой не интересуешься. Прошу, дядя Вольф, пойми меня правильно - эти аристократические красотки на выданье просто не дают мне прохода, и если я буду их всех игнорировать, рискую стать объектом их ненависти. А ненавидящие дамы хуже всяких терраистов. Лучше создам красотками иллюзию того, что они могут меня добиться. Так прикроешь?
- Что ж, если это так необходимо... хорошо.
Император просиял, похлопал Вольфа по плечу.
- Вот и отлично! А теперь позволь мне присоединиться к тебе в чтении рапортов. Две пары глаз высмотрят больше, чем одна.
- Прошу, Ваше Величество.
Император подсел к столу, украдкой погладил медальон на груди. Он никогда не открывал его при свидетелях, и даже лучший друг, Феликс, не знал, что внутри фотография светловолосой девушки. Ани Миттермайер.

Алек и Феликс сидели за длинным столом, склонившись над огромной картой Галактики.
- Патрули уже прочесали Вселенную от края до края, - вздохнул Феликс, - ну где могут прятаться эти поганые нью-терровцы, где?!
При слове "где?" лежащая у ног юноши малинуа подняла голову, взглянула хозяину в глаза, показывая готовность выполнить приказ, как только к нему будут разъяснения, ведь нельзя искать непонятно что. Миттермайер фон Ройенталь погладил собаку, потрепал за уши.
- Нет, Берри, сейчас я не прошу тебя искать мои тапочки. Отдыхай.
Овчарка вздохнула, и снова положила голову на лапы, но глаза оставались открытыми, и зорко шарили по комнате.
- Когда ты уже научишь её говорить? - усмехнулся Алек, - она ведь такая смышлёная.
- Собаке ни к чему говорить. Люди получат куда больше, если научатся понимать язык животных. Может тогда в мире станет меньше бессмысленной жестокости.
- Давай всё же вернёмся к нашей проблеме. Не уверен, что можно достаточно тщательно обыскать каждый уголок Галактики. А нью-терровцы скорей всего не сидят подолгу на одном месте. Я думаю, есть лишь один способ прищучить их - затесаться в их ряды во время очередной их вылазки.
- Что ты имеешь в виду?
- Например сдаться в плен во время наземного столкновения.
- Не говори ерунды - они вряд ли оставят в живых любого из близких тебе людей. А менее близкий может не доиграть роль до конца.
- Может быть ты и прав. Но мне всё же кажется удачной идея с внедрением. Вспоминается, как адмирал Ян захватил Изерлон... Право, есть чему поучиться у полководцев прошлого. Феликс, если я разработаю этот свой план по внедрению, ты поможешь мне его осуществить?
- Конечно. Правда я уверен, что помощь выразится лишь в том, что я как обычно укажу на ошибки.
- Для этого и нужны умные друзья. Ну а как твои дела на почве кинологии?
- Прекрасно. Думаю, уже к лету будет готова первая партия собак-санитаров.
- Хорошо, я обеспечу учебный бой, в котором можно будет испытать твоих подопечных.
- Это будет замечательно. Собаки не подведут.
- Хорошо, - повторил юный Император, - знаешь, я хочу заглянуть сегодня вечером к вам в гости.
- О, раз так, мне надо предупредить маму. Она огорчится, если не успеет испечь твой любимый пирог с вишнями. Берри, пошли.
Юноша и собака скрылись за дверью. Алек ещё раз посмотрел на карту. Похоже пришло время напасть, чтобы защититься. Открыто объявить войну, заставить противника мобилизовать свои войска. А там... Там будет видно.

Император Александр поправил мундир, провёл последний раз щёткой по пышным волосам.
- Как я выгляжу, матушка? Пристойно для обращения к народу Империи?
Хильдегарде окинула сына пристальным взглядом. Крепкая, хоть и худощавая фигура, тонкие черты лица, голубовато-серые глаза. Улыбка, приводящая на ум ласковое весеннее солнца. Так похож на своего отца. И в тоже время не похож.
- Вы выглядите отлично. Но Алек, сын мой... Может быть не стоит так спешить с объявлением войны?
Глаза Алека приобрели стальной оттенок, в голосе тоже звякнул металл.
- Уверен. Я совершеннолетний, более того, отслужил в армии. Пора покончить с теми, кто мешает жить и нам, и нашим союзникам. Телевизионщики готовы?
- Да, ждут только вас.
Алек прошёл в соседнюю комнату, встал перед камерой. Ладони сразу вспотели, Император сжал кулаки. Спокойно. Текст давно продуман, надо только произнести его.
- Жители Империи! Сегодня я, Александр-Зигфрид фон Лоэнграмм объявляю охоту на организацию "Нью-Терра", и собираюсь возглавить её лично. Я уверен, что главари этой банды слышат меня, потому говорю - хватит прятаться! Если вы хотите свести со мной счёты - встретимся лицом к лицу! Сегодня многие адмиралы, которые когда-то помогли моему отце взойти на трон, будут сражаться бок о бок со мной, даже Премьер министр Миттермайер. Я не отступлюсь, пока не найду и не уничтожу "Нью-Терру". Или... не случится печального события. Хоть я и верю в успех, но понимаю, что удача порой отворачивается и от монархов. У меня нет прямых наследников, потому объявляю свою волю - в случае моей гибели пусть трон займёт тот, кому я доверяю безгранично. Феликс Миттермайер фон Ройенталь.

Вольфганг Миттермайер застегнул мундир, поправил алый плащ.
- Ой, папа, - всплеснула руками Ани, - ты сейчас такой... такой красивый. По-особенному красивый.
- В самом деле, - покачала головой Эва, - ты даже помолодел как будто.
- Наверное это потому, что спустя много лет снова буду сражаться за любимого Императора.
- Сражайся поосторожней, папочка, - вздохнула Ани, - а я буду молиться за тебя и Алека. Я так люблю вас обоих... Хорошо хоть Феликс остаётся.
Миттермайер обнял жену и дочь, крепче прижал к себе.
- Не тревожьтесь, родные мои. Феликс обещал проводить меня прямо до трапа "Беовульфа", и выделить лучшую команду из своих санитарных собак. Я вернусь. Вернусь непременно.

Этот сон снился ему не раз, но до сих пор не был таким отчётливым. Полутёмный бар, Ройенталь сидит за столиком, приветливо машет рукой. Он подходит, подсаживается к столу.
- Оскар, я так соскучился.
- Знаю, Вольф. Но не спеши, твоё время ещё не пришло. Как ни приятно мне твоё общество, не хочу и после смерти вести себя как эгоист. Возвращайся. Ты нужен сыну, дочке, нужен Империи. Тебе предстоят нелёгкие дни, но обещаю - они окупятся позже. Возвращайся.

Кто-то царапал его плечи и бока, в лицо тыкалось что-то мокрое и холодное. Поскуливала собака. Сознание возвращалось медленно, память никак не желала выдать полной картины того, что произошло совсем недавно. В мозгу мелькали обрывки воспоминаний: корабли терраистов в феззанском коридоре, серебристый флагман Императора, который надо было защитить любой ценой. Собачий лай, влажный язык прошёлся по лицу, залезая даже в уши. Миттермайер заставил себя открыть глаза. Где-то над головой дымились остатки мостика. Кажется, его сбросило оттуда, когда в "Беовульф" врезался подбитый корабль противника. Большая чёрная овчарка снова лизнула Вольфа в лицо. Грюнендаль Изида, Феликс называл её гордостью санитарного отряда. Чуть поодаль виднелся "напарник", жёлтый лабрадор. Изида повернулась боком, давая Миттермайеру дотянуться до сумки с красным крестом. Адмирал достал из неё кислородную маску, поднёс к лицу - удушливый дым, тянущийся по проходу уже начинал мешать. Овчарка потянула Вольфа за рукав. Миттермайер попытался встать, но ноги не слушались, он не мог пошевельнуть даже пальцам, хоть и чувствовал, как болят отбитые мышцы.
- Не могу, красавица, - шепнул он четвероногой санитарке, - не могу...
Собака глубоко вздохнула, и легла рядом с ним, лабрадор развернулся, и во всю прыть помчался прочь, зажав в зубах прикреплённую к ошейнику палочку, знак того, что раненый найден, но не может двигаться.
Миттермайер снял маску, надел на собачью морду, подержал немного, затем снова подышал через маску сам. "Если останусь жив - сам прослежу, чтобы для таких собак сконструировали кислородные маски". Часы разбились при падении, и он не мог сказать, сколько времени пролежал, деля кислород с лохматой спасительницей, но наконец появилась бригада медиков, Вольфа уложили на носилки, и вынеся из горящего отсека устроили в реанимационной капсуле. Над ним склонился Манфред Корс.
- Вольфганг... всё-таки попал ты ко мне в пациенты.
- Ноги... не двигаются...
- Тихо. Обещаю - сделаю всё, что в моих силах. Я собирал из кусочков и большую мозаику, чем та, что представляет сейчас твоё тело. Быстрей, грузите капсулу на шаттл! Даже не надейся, что я дам тебе повторить подвиг Ройенталя!
- И не собираюсь, - слабо улыбнулся Миттермайер. Он был бы недоволен.

Миттермайер открыл глаза, огляделся. Белые стены больницы, наглаженное до хруста бельё, негромкое попискивание системы мониторинга. В кресле сиделки дремлет Ани. У неё такой утомлённый вид - бледное лицо, круги под глазами. И почему-то просвечивает из-под халата чёрное платье. Вольф завозился на постели, пытаясь лечь поудобнее, и девушка тут же проснулась.
- Папа... ты очнулся наконец. Мы так волновались. Как ты?
- Я... в порядке более-менее. Раны почти не болят. Вот только ноги по-прежнему... - он судорожно сглотнул, собираясь с силами для того, чтобы выговорить следующее слово, - парализованы. А вот ты, дочка. Ты что-то выглядишь неважно.
- Пап... - теперь Ани подавилась словом, - папа, Алек... Император Александр... он... он...
Дверь внезапно распахнулась, и в палату буквально ворвалась Хильдегарде. Такая же бледная, как Ани, и тоже в чёрном платье, но на лице не было и тени печали, только ярость.
- Миттермайер... вы всё-таки живы. Как вы посмели выжить, погубив своего кайзера?! Вы не должны были позволять ему брать на абордаж флагман "Нью-Терры". А теперь он пропал без вести. Что ж, видимо такова и была ваша цель - посадить на трон сына Ройенталя! Нарушить последнюю волю Его Величества я не могу...
Вольфганг скрипнул зубами. "Пропал без вести. Худший вариант из возможных. Даёт надежду, и сразу же превращает её в ложную".
- Ваше Величество... если вы теперь прикажете расстрелять меня, то сделаете благое дело. Я приму свою участь, даже не пытаясь оправдываться, ведь в том, что случилось, есть доля и моей вины. Молю вас только - не трогайте мою семью. Феликс ни в чём не виноват...
- Нет, нет! - Ани Миттермайер бросилась к ногам Императрицы, молитвенно прижала руки к груди, - Ваше Величество, прошу вас, умоляю! Я лишилась возлюбленного, неужели вы лишите меня и отца?!
Хильда вздрогнула, провела ладонью по лицу. Ярость ушла, оставив после себя лишь усталость.
- Встаньте, дитя моё. Ваш отец не хотел бы, чтобы вы унижались перед кем-то, пусть даже это монарх. Кажется, я погорячилась...
Снова прошелестела дверь, вошёл Манфред Корс. Решительным шагом прошёл к постели, взял Миттермайера за запястье, нащупывая пульс.
- Ваше Величество, я вынужден просить вас удалиться. Более того - я жалею, что не у спел перехватить вас на входе. Больному сейчас нужен покой. Простите, но в госпитале Император я.
- Да, да... Я ухожу. Впереди ещё столько дел. Миттермайер, я беру назад свои слова о вашей вине. Вы останетесь Премьер-министром, если это позволит состояние вашего здоровья.
Хильдегарде вышла, изо всех сил стараясь сохранить гордую осанку, хотя больше всего ей сейчас хотелось закрыть лицо руками и разрыдаться.
- Ани, - обратился Корс к девушке, - вам бы лучше пойти сейчас к маме и разбудить её. Мы ведь договаривались, что вы будете дежурить возле Вольфа по-очереди.
- Манфред, скажи мне всё как есть. У меня есть шанс вернуться к нормальной жизни? - подал голос Миттермайер.
- Вольфганг, я же не Один... Твой спиной мозг повреждён, но не разорван, чувствительность сохранилась. Думаю, в целом прогноз благоприятный. Ты сможешь исполнять свои обязанности премьер-министра. А если будешь слушаться врачей и не пропускать физиотерапию - сможешь и ходить. Хотя конечно не через месяц и не через два.
- Мы сами проследим за тем, чтобы папа был послушным пациентом, - пообещала Ани.
- Я буду послушным, - подтвердил Вольф, - и Ани... знаешь, пропавший без вести не всегда значит погибший. Если бы терраисты убили Императора Александра, они бы непременно похвастались этим. Кто знает - может мы зря разводим траур.
- Не верю в то, что он оставил меня. Просто не верю.

Феликс Миттермайер фон Ройенталь устроился за столом в рабочем кабинете Императора. Выдвинул нижний ящик стола, где обычно лежала "сумка шпиона" - аптечка, маска, фальшивые документы. Ящик был пуст. Алек много раз говорил об операции по внедрению. Штурм вражеского корабля может и не самое удачно время, для того, чтобы затесаться в ряды противника, но и не худший вариант.
- Надеюсь, что я рассуждаю правильно, Берри, - сказал юноша крутившейся рядом собаке, - и пусть боги помогут Его Величеству.

Флагман "Нью-Терры" горел, напоминая изнутри феникса, символ этой организации. Алек махнул рукой уцелевшим солдатам: "Отступаем". Дважды повторять не пришлось, имперцы развернулись, пустились бегом по проходу. Перекрытие с шумом рухнуло, отделив Алека от остальной части отряда, брызнули в разные стороны горящие обломки, превращая людей в живые факелы. Один из обломков ударил молодого Императора по шлему с такой силой, что тот треснул, загорелись сплетённые в косу волосы. Алек сорвал шлем, лезвием топора отсёк косу, отшвырнул подальше. Огонь отрезал дорогу к абордажной капсуле, значит остался один выход - искать спасательные капсулы на борту вражеского корабля. К счастью, этот корабль тоже из рейхсфлота, значит ориентироваться будет легче. Юноша уже спускался по трапу, когда флагман потряс новый удар, императора швырнуло на пол. Он сумел приземлиться на ноги, но тут же пожалел об этом - правую лодыжку пронзила боль. Проклятье! Теперь одному до шаттлов не добраться. Мозг кайзера заработал с лихорадочной быстротой. При таком раскладе попасть в плен проще простого - нью-теровцы пленных не убивают, предпочитают потом стребовать выкуп с родни, но если догадаются, кто в этот раз попал к ним в руки... С другой стороны - не это ли лучший момент для внедрения? Алек расстегнул свою "шпионскую сумку", надел маску. Снял с шеи медальон с фотографией Ани Миттермайер, отбросил подальше. Теперь можно ковылять к шаттлам, крепче прижимаясь к стенам и стараясь казаться как можно незаметней.
Следовало отдать должное воинам "Нью-терры" - чужака они приметили сразу, несмотря на спешку эвакуации. Миг, и Алек оказался в кольце вооружённых топорами бойцов. Вернее, в полукольце, так как стоял спиной к стене. Повалился на колени, закрыл голову руками:
- Не убивайте! Я что угодно сделаю...
- Убить никогда не поздно, - усмехнулся высокий мужчина с алой полоской на наруче доспехов, - скажи лучше - будешь сражаться рядом с нами за возвращение законного наследника на трон Империи?
- Законного?..
- Эрвина-Йозефа фон Гольденбаума. Лоэнграмм лишь жалкий узурпатор.
- У меня нет выхода, - прошептал Алек, опуская голову, - я согласен.

Спасательный шаттл отчалил от горящего флагмана. Алек, обезоруженный, со скованными наручниками руками сидел в самом дальнем углу, уткнув лицо в ладони, чтобы терраисты не заметили азартного блеска глаз. Рискованная игра началась.

Три месяца прошло с тех пор, как пропал без вести Император Александр. Три месяца трон занимал Феликс. Правда, никто и никогда не обращался к нему "Ваше Величество", и в новостях называли не кайзером, а правителем. Три месяца "Нью-Терра" не подавала о себе вестей. До сегодняшнего дня. Феликс ещё раз перечитал присланный рапорт. На планете Кляйнгельт взорван один из заводов сети пищевой промышленности. По счастью, это произошло в выходной день, поэтому обошлось без пострадавших. Однако разведённый во дворе завода костёр ясно указывал на преступную организацию.
- Что ж, Берри, - со вздохом произнёс юный капитан, - нужно лететь на Кляйнгейт самому, и осматривать место преступления. Вдруг найдём что-нибудь особенное.

Феликс и Берри стояли у ворот взорванного завода. Собака недовольно фыркала на запах гари. Хозяин погладил её, вынул из кармана особый, долго сохраняющий запахи пакет. В пакете лежала найденная возле ворот в день взрыва вещица - три сплетённых в косичку ленты - алая, белая и синяя. Сердце Феликса отчаянно забилось, когда он увидел ленты - их с Алеком условный знак. Но каких только совпадений не бывает. Феликс пинцетом вынул "косичку", поднёс к носу Берри. Та понюхала её, и радостно завиляла хвостом, переступая с лапы на лапу.
- Берри, красавица моя, где Алек? Ищи! Ищи след!
Овчарка опустила нос к земле, сделал по двору круг, другой, кинулась к остаткам костра, разведённому терраистом. Хвост вилял всё быстрее, вот собака с лаем кинулась прочь за ворота, пробежала пару шагов и остановилась, огорчённо глядя в землю. След оборвался.
- Сел в машину и уехал... Ко мне, девочка. Ты умница, - Феликс опустился на одно колено, чмокнул малинуа в нос, - Алек жив, теперь я в этом уверен. Собачий нос лучше любой одорологической лаборатории, особенно если это нос Расберри Ройс, верно? Но мы пока будем молчать об этом, ладно? Знаю, ты может быть считаешь это неправильным. Но я не могу изменить слову, которое дал Алеку, когда мы разрабатывали план операции.
- Капитан Миттермайер фон Ройенталь, вас хочет видеть Фрейя Линц, - полицейский смотрел на Феликса несколько виновато, - охрана её не пропускает, ведь вы у нас теперь вроде как вместо Его Величества, но я подумал, что лучше доложить.
- Линц? Хм, я слышал, что "Розенриттеры" пытались схватить нью-теровцев в одной из шахт Капче-Ланки, которую те хотели взорвать. Только не удалось... Скажи охране, чтобы пропустили фрау Линц и проводи сюда.
- Слушаюсь.
Расберри Ройс вылезла из-под стола, прошлась по комнате, села у двери, навострив уши. Когда в коридоре послышались шаги и шелест платья, тихонько фыркнула, отошла на шаг, не сводя с двери настороженного взгляда.
- Что-то ты подозрительная, Берри, - Феликс погладил собаку, - надеюсь это из-за того, что снова на сносях? Но сейчас мне вряд ли грозит опасность.
Едва Эльфрида Линц вошла в кабинет, как юноша понял, что дурное предчувствие подтвердилось - лицо биологической матери было бледным и заплаканным.
- Здравствуй, ма. Что случилось? Мадлен?
- Феликс... Мадлен пропала. Она была в той самой шахте на Капче-Ланке, когда её обрушило взрывом! Я прошу, я умоляю тебя... я столько всего слышала про твою чудесную собаку, ты ведь писал о ней сестре. Может быть она найдёт мою девочку... - губы женщины задрожали, Расберри Ройс тихонько заскулила, придвинулась к ней.
- Послушай, ма... Как только нам стало известно о взрыве, я распорядился отправить туда поисково-спасательный отряд. Поверь - собаки там не хуже, чем Берри, среди них даже её родной брат - Роб Ройс. Да в конце концов - Капче-Ланка общая территория, там наверняка есть спасатели и из Республики, а там ещё больше потомков Трефа. Не нужно сомневаться в моих коллегах, они обязательно найдут всех.
- Ну пожалуйста... Это моя единственная надежда, Феликс...
Юноша тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал чувства Эльфриды. Любая мать, будучи хотя бы просто знакомой полицейского, про собаку которого рассказывают чудеса, при поисках дочери непременно обратилась бы к нему, а уж в таком случае... И вряд ли обезумевшая от беспокойства за дочку мать поймёт доводы насчёт того, что на второй неделе щенности собаке совсем не показаны космические перелёты и работа в шахте.
- Хорошо, ма. Мы полетим на Капче-Ланку вместе. Сейчас прикажу подготовить корабль. Только давай договоримся сразу - в этой поездке ты будешь меня слушаться. И не сунешься искать Мадлен сама. Только хочу сразу предупредить - Берри не очень хорошо работает в шахтах, потому что ненавидит крыс.
- Ты хочешь сказать, что она их боится? - от удивления у Эльфриды даже слёзы высохли.
- Нет. Ненавидит настолько, что ради охоты на крыс готова бросить поиски.
Услышав знакомые слова, овчарка вскочила, хвост неуверенно мотнулся из стороны в сторону, пасть приоткрылась.
- Что, рвёшься на работу? - улыбнулся Феликс, - сейчас нам её обеспечат.
- Спасибо, милый, - Эльфрида провела рукой по лицу, - обещаю, я не нарушу твоих указаний.

Возле взорванной шахты расположился лагерь спасателей. Феликс первым делом осведомился о том, как идут поиски. Вести были сразу и невесёлые, и обнадёживающие - Мадлен не нашли, но не нашли и трупа. Первое, что увидел Феликс, выйдя из штаба - рыжеволосую девушку, гладящую Расберри Ройс. Юноша просиял.
- Вики! Неужели ты?!
- Напросилась ветеринаром, - фыркнула в ответ Валькирия, - докторам никогда не помешает лишняя пара рук, а зашить рану я могу и двуногому. Но что тут делаешь ты? Зачем рискуешь щенной сукой?
- Может ещё и не щенная. На второй неделе не скажешь.
- Всё же это не повод рисковать. Первые щенки Берри от Джокера показали себя очень неплохо, хотелось бы, чтобы и этот выводок не посрамил предков.
- Тут такое дело... В шахте была Мадлен.
- Ох, - улыбка Вики погасла, - но ведь столько времени прошло...
- Не так много, чтобы совсем ни на что не надеяться. Ма идёт. Готовься, Берри, сейчас будет работа.
Эльфрида подошла вместе с мужем. Генерал Линц был в розенриттерском доспехе, но без шлема, под глазами залегли тени.
- Здравствуй, Феликс... Жена сказала, что ты просил принести план захвата нью-терровцев, по которому войска Республики штурмовали шахту.
- Да. У входа в шахту уже давно трудятся спасатели, мало шансов найти след конкретного человека. Однако если зайти поглубже, будет легче. Только повторюсь - я ничего не могу обещать.
- Я пойду с тобой. Одному опасно.
- Хорошо. Только идите за мной и не затирайте следы. Ма, у тебя есть какая-нибудь вещь с запахом Мадлен?
- Да, вот, - Эльфрида протянула сыну пакет, - здесь наволочка с её подушки.
Феликс и Линц спустились в шахту. Пройдя мимо участков, где работали спасатели, Феликс сунул под нос Расберри Ройс наволочку.
- Нюхай, Берри. А теперь след!
Собака сделала маленький круг, опустив нос к полу, потом ещё один, пошире, ещё, ещё. Хвост овчарки был опущен, она не находила нужный запах. Расширив круг до максимума, слабо вильнула хвостом, принюхалась, ускорила шаг.
- Всё-таки что-то есть, - шепнул Феликс, - идёмте, генерал.
Они прошли метров триста, потом собака снова остановилась, подняла голову, насторожила уши. Повернулась в сторону уходящего влево коридора, шумно вдохнула.
- Что-то слышит, - пояснил Миттермайер фон Ройенталь, - неужели...
Берри во всю прыть помчалась по коридору, вскоре оттуда донеслось бодрое:
- Гав-гав-гав!
- Нашла! Скорее!
Мужчины примчались на место чуть ли не быстрее, чем Берри. Собака стояла на краю широкой трещины в полу, радостно виляя хвостом и шумно дыша. Из трещины донёсся слабый крик. Феликс осторожно подошёл, посветил фонариком. На самом дне сидел человек в доспехе с эмблемой розенриттера.
- Помогите...
- Вальтер? Это ты?
- Да, генерал Линц... Простите, я нарушил приказ об отступлении, погнался за этими гадами. А потом обвал отрезал меня от своих...
- Позже разберёмся. Ты цел?
- Кажется ногу сломал. Я долго бродил тут, в поисках выхода, а потом сорвался сюда. Потом услышал голоса вдали, стал звать на помощь.
- Спасатели ещё далеко отсюда, - заметил Феликс, - повезло, что Берри тебя услышала. Я уже связался с одним из отрядов, они через три минуты будут здесь.
Оставив Вальтера на попечение спасателей, Линц и Феликс продолжили поиски. След был слабым, Расберри Ройс всё чаще металась туда-сюда, то теряя его, то вновь находя. Потом снова убежала вперёд, скрылась за поворотом, спустя несколько секунд гавкнула.
- Только один раз, - хмыкнул Феликс, - эта находка не человек.
В этот раз Берри отыскала возле кучи обломков разбросанные части розенриттерского доспеха на полу виднелись капли крови. Линц охнул.
- Это доспех Мадлен... Женский, он такой единственный.
- Погодите, генерал. Вот шлем, кажется по нему попало камнем. Сочленения не повреждены, видимо доспех с Мадлен просто сняли. Возможно чтобы перевязать. Гляди, вон там пустой баллончик из-под затягивателя ран. Берри окончательно потеряла след. Наверное, дальше Мадлен несли на руках.
- Что всё это значит?
- Если бы её нашли свои, то и ко мне не пришлось бы обращаться. Похоже, сестрёнка попала в плен к нью-терровцам.
Линц выругался.
- Твари... Если хоть волос упадёт с головы моей дочери...
- Они не стали бы оказывать ей помощь, если собирались причинить вред. Скорей всего в ближайшее время потребуют с вас выкуп за её возвращения. Крепитесь, генерал. Она жива.
- Ты сообщишь Его Величеству?
- Нет. Алек стережёт "Нью-Терру" возле входа в коридор Феззана, известно, что их основной флот уже направился туда. Не будем заставлять его разрываться надвое. Куда проще будет разработать операцию по поимке тех, кто захочет получить выкуп за Мадлен. Обещаю - я сделаю всё, чтобы спасти сестру.
- Значит снова ждать...
- Будем надеяться, что ждать всем вместе будет немного легче. А сейчас нужно вернуться. Раз я тут вместе с Берри, надо помочь спасателям.

Валькирия легко перескочила через забор, рванулась вперёд, но Алек придержал её - не стоит растрачивать силы, впереди самое сложное препятствие Большого стипль-чеза - большой таксис. Живая изгородь высотой и шириной в полтора метра, а сразу за ним - ров 5 метров шириной. Рва за изгородью лошади не видно, так что вся ответственность за удачный прыжок - на жокее. Алек ослабил повод, выслал кобылу вперёд, караковая красавица взвилась в воздух...
Звук трубы разбудил Алека, он потряс головой, приподнялся на локте.
- Тьфу, гады, такой сон испортили.
- Что, Зиг, красотка снилась, а побудка закончить дело не дала? - усмехнулся лежащий на соседней койке Том Джонсон.
- Да, - с улыбкой отозвался Алек, - красотка.
За год, проведённый в казармах "Нью-Терры", больше всего юный император скучал по стипль-чезам. Как там сейчас его лошадка? Не забывает ли Феликс приглядывать за ней? Дурацкая мысль - Феликс не забудет о животном. Правда сам тренировать не будет, но проследит, чтобы конюхи не халтурили.
Том слез с койки, потянулся.
- Кончай валяться, Мозель. Забыл - у нас с тобой сегодня важное задание.
- Не забыл, - Алек улыбнулся ещё шире, вылез из постели, - и то, что старшим в группе назначен я - тоже. Так что я в душ, а ты поднимай Билла, Отто и Людвига. Чтобы через четверть часа были в полной боевой готовности. Если не сможем похитить Императрицу с первой попытки - второй не будет. И нас тоже.
- Понял... командир.
Алек вышел из комнаты, прошёл в душ. Убедился, что защёлка на двери в кабинку надёжная, пустил воду, снял маску, с удовольствием подставил лицо под струи воды. Сегодня. Уже сегодня начнётся операция, которая по планам Эрвина-Йозефа должна возвести его на престол. "Нью-Терра" рассчитывает, что в обмен на жизнь Императрицы Хильдегарде Феликс отдаст право на престол. Только бы всё получилось, как он запланировал. Уговорить подельников использовать не бластеры, а духовые трубки со снотворными иглами - дескать будущий Император не должен марать руки кровью своего же народа. Жаль нет возможности предупредить Феликса. Но есть ещё один козырь - ультразвуковой свисток для собак. Самое время проверить, насколько умна Расберри Ройс.

- Мудришь ты чего-то, Зиг, - проворчал Том Джонсон, припарковывая машину возле ворот парка, - уверен, что лезть во дворец днём хорошая идея?
- Уверен, - отрезал Алек, - ночью охрана настороже, днём люди меньше боятся нападения. К тому же днём Императрица наверняка будет в своём кабинете, ночью же может попросту уйти в спальню, а до неё от потайного хода гораздо дальше идти. Чудо, что мне удалось раздобыть чертёж, оставшийся после строительства дворца.
- По-дурацки как-то, с бабой воевать, - проворчал Джонсон, - надо было как раньше планировали - похитить премьер-министра. Он же вроде нынешнему кайзеру папаша, хоть и приёмный, небось был бы по сговорчивей.
- Ни хрена ты не понимаешь, - фыркнул Алек, - адмирал флота Миттермайер - воин, и в такой ситуации скорей предпочёл бы умереть. Феликс отлично это знает, и не стал бы торговаться. Другое дело беззащитная женщина, принести её в жертву подло. К тому же Ураганный Волк хоть сейчас и на костылях, постоять за себя умеет. Ладно, Большой Томми, разговоры в сторону. Надеваем мундиры и за дело.
В той части парка, где начинался подземный ход, было пусто. Алек повернул украшающую центр беседки статую Венеры, первым прыгнул в открывшийся люк. Махнул рукой остальным: "пошли". Если кто-то и продолжал сомневаться в решениях командира, нарушать тишину никто не посмел. Ход закончился. Алек остановился у картины, закрывавшей выход, прислушался. Тихо. Можно идти. Отодвинул картину, прошмыгнул в коридор. Пятнадцать шагов, поворот, и будет дверь кабинета. Сердце юноши забилось чаще. Теперь всё зависит от него. И немного от собаки Феликса. Алек вынул из кармана трубку со снотворным иглами, сделал Тому знак идти вперёд, едва слышно шепнув:
- Я прикрою спину, давайте, парни.
Сообщники только порадовались возможности схватить Императрицу первыми, и таким образом приписать себе больше заслуг. Юный Император достал из другого кармана "бесшумный" свисток, что есть силы подул в него.

Феликс Миттермайер фон Ройенталь разбирал бумаги. Одним из самых сложных дел для него было отделить серьёзные дела от ложных доносов. Воистину - неистребимо желание людей сделать пакость соседу. То из зависти, то просто от скуки. Расберри Ройс, дремавшая на подстилке возле стола, внезапно подняла голову, насторожила уши. Потом кинулась к двери, заскребла по ней лапами.
- Что, Берри? Что случилось? Тебя кто-то позвал?
Мозг Феликса заработал с лихорадочной быстротой. Только два человека, кроме него, имели ультразвуковой свисток, на звук которого была приучена Берри - отец и Алек. Причём на отцовский сигнал овчарка сперва лаяла. Значит... Парень вынул из кобуры бластер, распахнул дверь.
- Вперёд!
Малинуа помчалась по коридору, Феликс устремился следом. Они успели вовремя - возле двери кабинета Хильдегарде неподвижно лежали четыре человека, двое из них - охрана Её Величества, двое - мужчины в форме охранников. Ещё двое лже-охранников сцепились врукопашную, тот, что покрупнее уже прижал противника к полу, но Расберри Ройс прыгнула вперёд, и впилась зубами в его шею сзади. Феликс приставил дуло к его виску:
- Руки! И тихо мне, а то пристрелю как бешеного шакала.
Задержанный дёрнулся, но собака зарычала, чуть сжимая челюсти. Видимо, ползущая по шее струйка крови поубавила ему воинственности, он поднял руки, давая положенному на лопатки подняться. Только прошипел:
- Предатель. Сука легавая!
Тот обворожительно улыбнулся, нажал на тревожную кнопку, расположенную возле дверной "коробки", сдёрнул с лица маску.
- Повежливей с кайзером, Томми. Феликс, давай облегчим охране задачу и свяжем этих типов. Особенно Людвига - я его не стал сильно бить, чтобы не насмерть.
- А второй?
- В него я воткнул снотворную иглу. Вот с Томом пришлось повозиться.
Тихий коридор за считанные секунды наполнился полицейскими, из кабинета, соседнего с кабинетом Императрицы вышел Миттермайер, опираясь на тросточку-"краб". Замер, вглядываясь в Алека. Тут же распахнулась и резная дверь, на пороге показалась Хильдегарде. Вскрикнула, пошатнулась. Алек подхватил её, крепче прижал к себе.
- Матушка... Я вернулся.

В камине потрескивал огонь, Расберри Ройс растянулась на коврике, блаженно жмурясь. Феликс налил на дно бокалов красное вино, разбавил водой - перед ответственным заданием много алкоголя вредно. Алек провёл рукой по волосам, вздохнул.
- Жаль всё же, что пришлось расстаться со своей шевелюрой. Но по ней бы меня в два счёта опознали, боюсь и маска бы не помогла. Ничего, не ноги - отрастут.
- Алек, ты уверен? Насчёт сегодняшней операции? Двойников для твоих "подельников" полицейские уже нашли, думаю, за двойником Императрицы тоже дело не станет. может и тебе подыскать дублёра? Мы с тобой почти одного роста, думаю, в парике и маске никто не заметит подмены.
- Нет, Феликс, - не выйдет. На входе в бункер "Нью-Терры" особый замок, он реагирует на отпечатки пальцев. Так что хотя бы один из нас должен быть настоящим, а Людвигу и Отто я не доверяю, хоть они вроде и уверяют, что будут сотрудничать. Я должен идти сам. Это моё дело. Так нужно.
- Кстати, а где этот самый бункер? Помнится, мы все головы сломали вычисляя, где они прячутся.
- У меня перед самым объявлением им войны возникла одна мысль, и представь, она оказалась верной, - довольно улыбнулся Император, - на Вестерланде. Оказывается барон Шайдт устроил там целый подземный город, в котором легко пережить атомную бомбёжку. Жаль мирные крестьяне об этом не знали.
- Крестьяне понятно, а как узнали нью-терровцы?
- Это совсем просто. Знаешь, кто спонсировал Эрвина-Йозефа во всех его начинаниях? Не кто иной, как Сабина фон Литтенхайм. А она племянница герцога Брауншвейга.
- Ничего себе... Так девочка нацелилась на трон?
- Полегче, приятель, "девочка" постарше нас. И её нужно взять живьём, как и лже-Эрвина. Так что без твоих собачек дело не обойдётся. Пусть с нами отправят тех, что умеют искать взрывчатку, мало ли какие сюрпризы в бункере. Ну и этого, отличника по задержанию.
- Джокера? Хорошо. Он уже в годах, но всё ещё бодр. Алек... Я понимаю, ты вышел на след, отыскал этих мерзавцев, ты хочешь их и задержать, но... Ты ведь кайзер. И если вдруг... твоя матушка не переживёт. Как и мой папа. Если мне нельзя идти вместо тебя, позволь хотя бы быть с тобой.
Алек сделал глоток, помолчал несколько секунд.
- Нет, дружище, прости. Именно потому, что иду сам. Я ведь не женат, и наследника у меня нет. Хочу, чтобы на троне был ты, а не кто попало. Кстати, как у тебя дела с Валькирией Биттенфельд?
- Мы встречаемся когда оба не заняты по уши. Думаю сделать ей предложение, когда закончатся дела с "Нью-Террой".
- Что ж, это хорошо. Знаешь, до нас там новости порой доходили с опозданием, а то и искажёнными... скажи, про помолвку Мадлен и Вальтера Минца это правда?
- Да. Но помолвка ведь не свадьба...
- Не надо, - Алек улыбнулся, - признаться, мне даже легче стало. Мадлен хороший товарищ, возможно она была бы неплохой любовницей, но... Но я предпочёл бы остаться ей другом. А жена мне нужна хоть и умная, но обычная, без розенриттерской секиры.
Юноша залпом допил вино, швырнул бокал об пол.
- На счастье. Прости меня ещё раз, Феликс, что заставлю тебя поволноваться несколько часов. Но так нужно.

Арестованных нью-терровцев собрали в большом зале, где лже-Эрвин обычно сообщал о новых операциях. Алек обвёл их взглядом, и почувствовал, как сжалось сердце. За этот год они стали ему сродни приятелям. Просто запутавшиеся мальчики-романтики. Ну и немного девочек. Однако оставлять преступников безнаказанными кайзер не имеет права. Подошёл адмирал Кесслер, взял под козырёк.
- Ваше Величество, к сожалению нам не удалось отыскать человека, который называл себя Эрвином-Йозефом.
- А Сабина фон Литтенхайм?
- Её нашли бесчувственной возле открытого сейфа. Похоже, сообщник оглушил её электрошокером и сбежал с остатками ценностей.
- Вот как... Значит всё сначала.
- Не думаю, Ваше Величество, что преступнику хватит средств на новый заговор. Скорей спрячется где-нибудь. Прошу вас, мой Император - не нужно больше гоняться за ним самолично. Предоставьте это нам.
- Хорошо, - кивнул Алек, - что же до вас, господа заговорщики... У вас есть выбор: расстрел за государственную измену или честный труд на благо общества. Ваша организация взорвала немало промышленных объектов, чтобы расшатать экономику Рейха. Нужно их восстанавливать. Даю вам три дня на раздумье. Только не принимайте решение сгоряча. Жизнь, слишком ценная штука.
- А как быть с госпожой Литтенхайм? - поинтересовался Кесслер.
- Пока отправьте её в госпиталь, а потом... Думаю, после окончания курсов сестёр милосердия Сабина сможет загладить свою вину работая в больнице. Важные решения приняты, пора возвращаться домой.
Император улыбнулся, погладил сквозь мундир вынутый из сейфа перед самой поездкой на Вестерланд медальон с фотографией Ани Миттермайер. Кажется стоит последовать примеру Феликса и решиться-таки сделать предложение любимой девушке.

---

Тут и я участвую.

06.01.2015 в 02:13

Пишет  Erich_F:

Наш Рождественский концерт
Ждем всех!




И не перепутайте! У нас ДВА концерта - один 10-го (сборный, наших там полчаса), а второй 18-го (полностью наш, будет ОЧЕНЬ много нового)

Перепостившему - всяческих благ!

---

Ростов Великий.

Немного фотографий.
hargo.livejournal.com/337512.html

---

Вернулись из Ростова. Еда была вкусная, развлекательная программа интересная, но как-то мало её было. Зато погуляли по ростовскому кремлю, где снимали фильм "Иван Васильевич меняет профессию". А самое сильное впечатление осталось пожалуй от посещения местного универсама. Сыры "Король Эдвард" и "Король Артур" это ещё понятно, но семечки со вкусом бекона!

---

Завтра едем с родителями в Ростов Великий. Обещают экскурсии, и дискотеку с князем Милославским.

---

Празднование Нового года началось с 2 рюмок сакэ. Очень неплохо...

---

Ваш музыкальный стиль от nataly_lenskaya у Кота на Лазурном берегу

---

Погадать на носках

---

А теперь есть отзыв и на "Одинца".

Я была очень рада прочитать продолжение так понравившейся книги и снова встретиться с её героями. Новые персонажи тоже порадовали. Эдред вышел отличным парнем, хоть поначалу был диким, но его можно понять. Повезло ему, что встретил Ярослава. Очень понравилось приключение, в которое отправились ребята, чтобы спасти Зоряну и помочь Дрёме. Бедная Зоряна, снова за неё волновалась! Ну, и конечно, животные, мне, как любителю всякой животинки понравилось читать и про собак, и про лошадок. Про Зов Земли вообще здорово, как представила эти толпы лошадей... сильно! Большое Вам спасибо за интересную книгу!

---

Кто сидит у вас под ёлкой?